49 
Однако выступление мистера Мэйджора в Маастрихте в начале декабря удалось как в смысле умиротворения еврофобов, так и, одновременно, удовлетворения еврофилов. Миссис Тэтчер поначалу заявила, что «крайне встревожена» тем соглашением, с которым он вернулся. Сам премьер-министр с восторженной незамысловатостью хвалился, что для Британии это было «гейм, сет и матч»; и поскольку все прочие главы европейских государств были заняты празднованием необыкновенной победы каждый на свой лад, никто не стал возражать против британских претензий на спортивный Азенкур. Правительственная версия событий состояла в том, что там, в Голландии, развернулась нешуточная рукопашная, и уж премьеру пришлось засучить рукава и навалиться на них всем своим авторитетом. «Федеративный» — страшное слово, в настоящее время для людей в серых костюмах гораздо более нецензурное, чем разговорное на три буквы — вычеркнули из соглашения; Британия добилась особого статуса касательно валютного союза; ей также позволено было не участвовать в «социальном параграфе» (раздел, где речь идет о таких правах рабочих, как минимальная заработная плата и равные возможности). Более скептично настроенному наблюдателю мистер Мэйджор напоминал водителя, который, получая права, принялся решительно доказывать, что ему надо позволить водить свой автомобиль только по самому медленному крайнему ряду; тем временем мистер Киннок изрядно позабавился насчет того, что премьер-министр так и не проявил настоящую волю к Европе. «Где-то поучаствовали, что-то пропустили, затем все перемешали — бояре, а мы к вам пришли — бояре, а зачем пришли?» — изгалялся он на двухдневных дебатах в Палате общин по поводу Маастрихта. Через неделю после саммита сама миссис Тэтчер перестала производить впечатление «крайне встревоженной»: она не выступала во время дебатов и воздержалась от участия в голосовании. Кроме того, она по крайней мере не говорила и не предпринимала никаких действий против мистера Мэйджора, а поскольку ее возможности повлиять на его перспективы на получение работы в течение нескольких следующих лет несомненно больше, чем те, которыми обладают президент Миттеран или канцлер Коль, кое-кто может сказать, что его политические приоритеты в Маастрихте были правильными.
Так что в настоящее время миссис Тэтчер помалкивает себе в тряпочку, пусть и на свой особый манер. Однако мистеру Мэйджору и его коллегам, пожалуй, следовало бы посоветовать вставить в их нынешнюю предвыборную стратегическую программу пункт насчет «где-то поучаствовала — что-то пропустила». В частности, следовало бы позаботиться о ряде настоятельных приглашений, адресованных миссис Тэтчер иностранными миллиардерами. Тэтчеровскому фонду можно было бы посулить крупные денежные суммы — в обмен на то, что его хозяйка воспользуется этим принудительно обеспеченным гостеприимством. С визитами она посещала бы исключительно отдаленные гористые страны, где не работают ни факс, ни телефон. А уж если и из этого ничего не выйдет, вот тогда, пожалуй, мистеру Мэйджору самому следует дождаться полуночи и достать с полки томик Тенниссона. Там он сможет обнаружить стихотворение «Власть повсюду» и внутри него — следующий совет:
- Тот человек есть лучший консерватор
- Кто отсекает высохшую ветвь.
Январь 1992
Миссис Тэтчер получила пожизненный титул баронессы; Марк Тэтчер унаследует только баронетство своего отца и, следовательно, не представляет собой непосредственной угрозы для Палаты лордов.
6. Голосуйте за Гленду!
В один из тех пасмурных и промозглых субботних дней, какие выпадают иной раз в середине марта, в ту пору, когда шибко бойкие цветочки-выскочки нет-нет да и окоротит последний мстительный морозец, ко мне в дверь позвонила всемирно известная актриса, лауреат премии «Оскар». Она представилась; при ней был микрофон, а на тротуаре, в дюжине ярдов позади, толклась телевизионная группа — которая не мешала нашей непринужденной, хотя и не особенно бурной, беседе. В ее спокойном голосе чувствовалась утомление, но я понимал, что та часть роли, которая потребует максимального напряжения, у нее еще впереди. Она не стремилась покорить меня своими женскими чарами: макияжа на лице у нее не было, волосы на ветру подрастрепались, а ярко-красные брюки под длинным коричневым пальто скорее принадлежали к гардеробу домохозяйки, чем кинодивы. Она внимательно выслушала то, что я сообщил ей о своих убеждениях, попросила меня о содействии и через пару минут — а казалось, что больше, намного больше — откланялась с дружеской улыбкой. Провожая ее взглядом, я осознал, что I'esprit de I'escalier [67] настигает и тех, кто стоит на верхних ступеньках. Мои коронные шпильки и каверзные вопросы так и остались нерасчехленными. Однако ж когда к тебе в дверь стучится Гленда Джексон и в качестве кандидата от Лейбористской партии просит проголосовать за нее на всеобщих выборах, тут уж у кого угодно язык отнимется.
49 
