Лёгкий, ненавязчивый романчик 
76 
Сидя у окна, она наслаждалась утренним кофе, и тут коридорный принес еще два письма.
Дорогая Сара!
Прежде чем с сожалением расстаться с нашей очаровательной Жюли Вэрон — к счастью, не навсегда, — хочу сообщить Вам, как много для меня значило общение со всеми вами, в особенности же с Вами лично. В финансовом отношении наше предприятие, уверен, окажется более прибыльным, чем мы ожидали, но не это главное, не поэтому я пишу Вам. Не поверите, но я даже не предполагал, что театр может доставить такое наслаждение — хотя, как сейчас помню, с увлечением исполнял когда-то эпизодическую роль в «Смерти коммивояжера» в школьном спектакле. Вспоминая, сколько лет подобного удовольствия я упустил, не могу себя простить. Надеюсь снова испытать подобное наслаждение от премьеры в Оксфордшире, где мы вновь с Вами встретимся, дорогая Сара — надеюсь, Вы позволите так к Вам обращаться.
До свидания в Оксфордшире.
Бенджамин.
САРА!
Вы не имеете представления, кто я, ибо упрямо смотрите не в ту сторону. Я в Вас безумно влюблен, Сара Дурхам. С подросткового возраста такого не переживал.
Кто-то Вас любит.
Кто бы это мог бьипь?
Кто?
Ваш тайный поклонник.
P. S. Всегда обожал женщин постарше.
В первый момент она почувствовала себя оскорбленной этим письмом. Пальцы ее уже напряглись, чтобы разорвать листок и запустить его в корзину для мусора… Но пальцы замерли, Сара внимательно перечитала письмо, невольно регистрируя нюансы своей реакции: пароксизм нравственного ханжества, раздражение от невозможности отреагировать и, наконец, классический упрек нежеланному воздыхателю, снисходительная жалость: ах, бедняжка, ничем не могу тебе помочь… ну, ничего, не переживай, пройдет…
Кто бы это мог быть? Из впечатлений последнего вечера вспоминалось высказывание Эндрю, которого она до сих пор воспринимала лишь с профессиональной точки зрения.
Она аккуратно отложила записку, чтобы перечитать ее позже, когда улягутся первые впечатления. Точнее, когда она выздоровеет. Письмо Билла она разодрала в мелкие клочки, которые по одному бросила в корзину, избавляясь от яда.
Восемь утра. Сара надела скромное темно-синее платье. Во — первых, никто не скажет, что она старая сука, вырядившаяся щеночком, во-вторых, строгое платье отрезвит ей голову. Уличный шум усилился. Она замерла, опустив голову и закрыв глаза, представила себе пастушка из давнего видения на склоне холма в абсолютной тишине и одиночестве. Но внезапно в это идиллическое видение врезались три вчерашних военных самолета. Парень поднял взгляд, уставился в разорванное небо, не веря глазам. Сара спустилась вниз. Разговаривать ни с кем не хотелось. Она запомнила, что в боковой улочке имеется маленькое кафе, вроде бы не посещаемое никем из труппы. За столиками возле «Колин Руж» никого, кроме Стивена, выглядевшего отнюдь не оптимистично. Он Сару не заметил, и она дошла до рю Даниель Отрам. Кем бы ни был этот мсье Отрам, цветочные горшки на улицах выставили не в его честь. За исключением, может быть, лишь вазонов с маргаритками возле кафе. В витрйнное окно кафе, очевидно, оборудованное предоконным диваном, она увидела загорелые мужские руки, очень мужественные, руки юных моделей Микеланджело. Обнаженные руки подразумевали обнаженные тела. Более возбуждающего зрелища Сара не смогла припомнить. Она замерла среди улицы, ее обтекла стайка школьников, с криками несущихся к поджидающему на площади автобусу. «Вон отсюда!» — решила Сара, но не смогла двинуться с места. Увиденное ударило ее в сердце, она чувствовала себя преданной — хотя с чего бы это? Затем один из молодых людей наклонился к другому, что-то ему сказал, и тот подался к партнеру, чтобы лучше услышать. Билл и Сэнди. Такого Билла Сара еще не видела. Такого Билла не видела ни одна женщина их труппы. Конечно же, такого Билла не видела и его мать. А очаровательный, зажигательный, любвеобильный молодой человек, которого они так хорошо знали? Лишь оболочка, не проявляющая сущности, раскрывшейся только сейчас.
Сара заставила себя попятиться, чтобы ее не увидели; как заводная кукла отступила на площадь, подошла к Стивену, села рядом. Он напомнил себе, что положено улыбнуться даме, и улыбнулся. Потом вспомнил еще что-то.
— Спасибо за письмо. Мне приятно, что вы его написали. — И она видела, что ему действительно приятно. — Я все неправильно понял.
76 
