Последние отзывы

  82  

Они говорили по часу и более, он разглядывал во время разговора темнеющие поля. Говорил, что слышит ржание лошадей. У нее за окном рос платан, сквозь листву которого просвечивали огни окон дома напротив.

Стивен приезжал в город, приглашал Сару на прогулку в Риджентс-парк. Солнечный вечер, цветы, деревья — праздничная атмосфера. Веселые люди, веселые дети, веселые собаки — а их глаза отягощены печалью. Он опускал руку в карман, касался корешка книги, как будто какого-то талисмана.

— Что за книга?

Он вынул из кармана и вручил Саре «Динамику и контексты огорчений». Она подержала книжку и собиралась вернуть, но Стивен задержал ее руку.

— Нет-нет, очень полезная книга. К примеру, я теперь знаю, что я «интернализован» Жюли.

— Любовь зла, любовь слепа… полагаю, можно найти более полезную литературу по любви, чем сборники психологической кулинарии.

— Не сказал бы, что литература вообще полезна. Но о себе могу сказать, что дошел до Пруста. Единственный, кого могу выдержать, от кого не отрывается внимание. А раньше находил его безнадежно самовлюбленным.

— А я перечитываю Стендаля, «О любви». Он более лапидарен, нежели Пруст.

— Но лучше ли?

— Оба сочетают романтичность в любви с весьма трезвым интеллектом.

— Как и Жюли.

— Вы не сказали бы такого, когда мы встретились впервые.

— Это точно, не сказал бы. — Стивен вздохнул, почти простонал. Остановился, как будто наблюдая за лебедями, припаянными к своим отражениям в глади пруда. Наступила пауза. Долгая пауза.

— Стивен… — Молчание. — Дать вам почитать Стендаля?

— Почему бы и нет… — Но ответил он после долгой паузы. Его мысли витали где-то далеко.

Сара принялась умышленно плести беседу.

— Вы не перечитывали «Страдания юного Вертера»? — Стивен как будто не услышал. — Интересно, ведь Гёте сначала влюбился в Лотту, а потом в Максимилиану де ля Рош. О Лотте он сам говорил, что она скорее способствует мирному развитию событий, нежели возбуждает бурные страсти, но именно Лотту вывел в героини.

Стивен глазел на тот же участок пруда, где лебеди уступили место уткам, энергичным, суетливым, то и дело нырявшим в воду. Еще вздох, такой же горестный. Слышал ли он ее вообще?

— Очевидно, Максимилиана возбуждала страсти, но написано почему-то иначе.

Сара уже решила, что Стивен ее не слышал, но через некоторое время он ответил:

— Вы хотите обвинить Гёте в нечестности?

— Почему же… Ведь это, в конце концов, художественное произведение, а не летопись. Право автора на вымысел, на иносказания… Представьте себе, сочинил бы он историю о том, как юный Вертер сначала безумно влюбился в Лотту, а затем страстно — в Максимилиану. Читатель бы оскорбился легкомыслием героя.

Сара с удивлением обнаружила, что считает про себя секунды. Досчитала до пятнадцати, прежде чем до Стивена дошло сказанное ею или прежде чем он сформулировал ответ.

— Нынешний бы не оскорбился.

— Между прочим, Ромео сначала был без памяти влюблен в Розалинду, а потом переключился на Джульетту.

Раз, два, три, четыре, пять… Досчитала до двадцати.

— Нынешние читатели уже ко всему привыкли.

Сара задумалась: «Неужели и я так же себя веду? Наши в театре тоже ждут от меня ответа по полминуты?»

— Стивен, я хочу у вас спросить… нет, подождите. — Он отстранился от нее, лицо совершенно замкнулось. — Вы говорили, что у вас была любовь до Жюли. Вы рассматриваете ее как пробу, репетицию перед настоящей любовью?

Она думала, что не дождется ответа, но наконец услышала:

— Это было совсем другое.

— Предположим, Гёте описал бы две страсти, обе сильные, одну после другой. Первую — к женщине, обозначим это так, материнского типа, а вторую — зрелую страсть, «настоящую». Он этого не сделал, и теперь один из европейских архетипов романтической любви — пресная англосаксонская домохозяюшка. А истинная пламенная страсть к Максимилиане осталась в тени. Каждый из нас может заявить: я любил, любила, был влюблен в… и умолчать о другой, «неподобающей» страсти.

Можно было бы предположить, что Стивен ее не слушал, но ответ раздался сразу же:

— За Лотту они готовы были отдать жизнь. Молодежь в Германии. Десятками прыгали с утесов, бросались под копыта лошадей.

— Потому что Лотта — уютная домашняя кукла?

— Сомневаюсь, что моя любовь — домашняя кукла. — Он снова отреагировал сразу, глядя Саре в глаза, как будто собирался услышать от нее рубленое «да» или «нет». Она, однако, с ответом не торопилась, и Стивен добавил почти бодро: — А если вдуматься, возможно, и да. Хотя какая, собственно, разница? Эта женщина бы вам понравилась, Сара. Если бы она вышла за меня… — Он рассмеялся, хотя и хрипло. — Если бы она вышла за меня, я бы не надоедал вам всей этой ахинеей столько времени.

  82