очень нудно 
133 
— Так что слишком ты не угрызайся, Толя, — сказал Сахнин при расставании, — на самом деле нужна России наша служба. Любой взрыв опять ее назад отбросит, а России взрывы не на пользу, как ты легко заметить можешь. Оберегать ее нам надо от крупной смуты, а там сама оправится с годами.
— А пока что призовут и… — договаривать Варыгин не стал, и они молча улыбнулись друг другу, обмениваясь рукопожатием у входа в метро.
* * *
Рубин сидел в гостях, досадуя, что соблазнился и пришел: два часа дня — самое время торчать в библиотеке или дома за столом. Давняя приятельница Марина позвонила, что придут к ней двое стариков — ты как раз таких разыскиваешь, Илья. И Рубин нехотя поплелся. Появилось у него недавно ощущение, что ничего нового он уже не услышит, а конкретно о Бруни — наверняка.
Разговор шел за столом — первоначальный и несвязный.
— Юлия Сергеевна, — попросила хозяйка, — расскажите, пожалуйста, Илье про ваш подвиг со вдовой Грина, такое счастье — слушать, как справедливость побеждает.
— Пожалуйста, — пожилая женщина с короткой седой стрижкой вежливо повернула к Рубину свое мягкие лицо с неожиданно твердым и решительным подбородком. Педагог, подумал Рубин. Учительница. И, как всегда, ошибся. Сухая, собранная и жестковатая старушка оказалась ботаником, физиологом растений. А как читатель — обожала Александра Грина. Это и сблизило ее некогда со вдовой писателя, жившей в Старом Крыму, где умер этот странный романтик. Рубин вспомнил его предсмертные слова, которые где-то довелось прочитать. Когда за три дня до смерти — для последней исповеди и причастия — к Грину пришел священник, он в конце спросил умирающего: всем ли тот простил, не питает ли к кому-нибудь вражды? И Грин, его немедля поняв, легко ответил:
— Батюшка, вы имеете в виду большевиков? Поверьте, я к ним совершенно равнодушен.
Его вдова после войны попала в лагерь, ибо при немцах пошла работать в типографию — надо было прокормить больную мать, находившуюся в тихом старческом безумии. А когда вернулась, пережив печорский холод и астраханский зной, то обнаружила, что ветхий домик их — теперь сарай для дров первого секретаря горкома партии. И беззащитная женщина принялась за этот домик воевать. В основном, из-за любви к покойному мужу. А всесильный секретарь, чтобы не отдавать сарай, сообщил суду и населению города (секретарша распечатала материал на машинке) такие факты: Нина Николаевна Грин женой писателя вовсе не является, она бросила умирающего мужа еще за два года до его смерти. А в войну переливала кровь русских младенцев раненым немецким офицерам. Гарцевала всю войну в черной атласной амазонке на лошади, ей за это подаренной.
А сарая добивается сейчас — для организации шпионской явки, одновременно центра антисоветской агитации.
Самое, пожалуй, страшное в этой бредовой лжи, что приняли ее как юридический документ (первый секретарь горкома партии), и домик свой вдова Грина отвоевывала несколько лет. Но победила! И устроила музей. Открытый всем, кто любит Грина.
— И вот, когда она умерла, — продолжала Юлия Сергеевна, — то нам ее не разрешили похоронить в могиле мужа. Всплыла старая клевета. Мы три дня мотались по разному начальству. Представляете себе — три дня в крымской жаре непохороненный покойник? И ничего не добились. Закопали мы ее отдельно от Грина, уныло разъехались. Осенью я думаю: что же это такое? Почему мы это допустили? Поделилась своей идеей с тремя молодыми приятелями, которые тоже к Нине Николаевне часто ездили, — они сразу согласились. Позвали знакомого юриста, он говорит: большой срок могут вам дать за осквернение могилы, если застанут, когда вы раскапывать будете. А нас уже поздно останавливать. Приехали ночью. Пошли на кладбище. Дождик легкий. Часа два ребята раскапывали могилу. И вот здесь — вы знаете, Илья, непременно сам Александр Степанович взялся нам режиссировать: луна взошла, сухо, потеплело, настоящая южная благодать. Отнесли гроб к могиле Грина, там его теща уже давно была похоронена; ребята копать стали, а я домой ушла, устала очень. Они счастливые пришли, у них лица светились, не передать такое и не высказать, это у Гомера победители так выглядели. Но и тут еще не все. Главная мистика впереди.
Старушка светилась от удовольствия, все это вспоминая. Она отхлебнула чай, вздохнула глубоко и нахмурилась.
— Один из ребят это все в дневник записал, как-никак событие, я его понимаю и не сужу. Мы-то, остальные, ликовали втихомолку. А у парня — обыск спустя год, он самиздатом очень усердно занимался. И, конечно, дневник его следователи прочли. Слушайте, что сделали эти подонки, уж не знаю, кто там распоряжался. Оцепили кладбище солдатами и раскопали обе могилы снова. Им осквернять могилы можно. Ну, в могиле Нины Николаевны — ясно, что гроба нет. Однако нет его и в могиле Грина! Каково?
133 
