62 
Вагон покачивался, колёса стучали, в купе было темно. Я сидел с закрытыми глазами, но не спал. Мой сосед по купе, капитан морской пехоты, очень худой и молчаливый человек, лежал на верхней полке и громко стонал во сне. На нижней полке, напротив моей, спал майор-артиллерист, он храпел. Я так и не научился спать, когда храпят. Я могу уснуть, когда говорят, поют, смеются вокруг. Когда гавкают собаки, мычат коровы, поют птицы – я сплю. Но когда храпят, даже за стенкой – я просыпаюсь и уже не могу уснуть. Я просыпаюсь даже от собственного храпа…
Я сидел в вагоне, наш эшелон шёл… А я устал. Я устал! Устал сам себя всё время успокаивать, что, мол, всё будет хорошо, или, точнее, уже хорошо. Устал уговаривать себя быть спокойным, добрым… стабильным. Устал говорить себе: «Погоди, разберёмся!» Чего годить? В чём разберёмся? Всё уже сложилось.
Я сидел и тихо плакал… Сам себе…
Страшный взрыв толкнул вагон, стёкла вылетели, вспышка за окном осветила всё красным. Ещё взрыв!.. Поезд продолжал идти. Сразу появилось такое количество ужасно громких звуков. Взрывы, крики, стук поезда, вой пикирующих самолётов. Нас бомбили…
Я выскочил в коридор первым, за мной капитан морской пехоты. Из всех купе стали выскакивать люди… Окна почти все полопались…
– Ноги, ноги берегите! Стекло! – закричал кто-то.
В этот момент в вагоне включили свет.
– Вырубите свет, вашу мать! – заорал я. – Свет вырубай! Нас же видно как на ладони…
Я понял, что больше боюсь не того, что нас стало отлично видно с самолётов, а того, что кто-то увидит, что я плакал…
25
Я пришёл в себя, сидя в машине на заднем сидении. Дверь была открыта, и я сидел боком, то есть ноги на улице, а остальное в машине. Моё пальто было наброшено мне на плечи. Я сидел в том самом «мерседесе». Макс и мужчина в длинном пальто стояли рядом и разговаривали. Мужчина курил. Завыла сирена, и одна «скорая» сорвалась с места. Народу было уже совсем много. Подъехали даже какие-то журналисты с камерой.
– Сань! Ты как? – спросил Макс.
– Живой, – ответил я.
Я сказал и почувствовал, что губы опухли и челюсть болит. Но крови на лице не было.
– Вашего мужика увезли. Надеюсь, с ним как-то обойдётся. Женщину тоже увезли, только на другой машине. Она вообще в порядке, – сказал мне Макс.
– А вы не запомнили номер той машины, что уехала? – спросил хозяин «мерседеса».
– Нет, не обратил внимания. Серая, «ауди»… и всё, – ответил я.
– Надо же, его никто не рассмотрел! – сказал Макс. – Это же просто не человек какой-то… Там, в «вольво», парень вообще всмятку, его вырезать из машины надо, так не достать. Водитель живой, на заднем сидении две девицы, на одной ни царапинки, а у другой ноги в хлам. Кошмар, натуральный кошмар. Но удар-то был! Джип-то тяжеленный…
– Да, удар был страшный, я как раз за джипом шёл, – сказал человек в пальто, – едва увернулся. Дамочка затормозила, но куда там! Она вообще не виновата…
– Кстати, меня зовут Максим, – Макс представился и протянул руку.
– Михаил Алекс… Просто Михаил, – сказал и пожал руку Максу наш преследователь.
– А это Саша, – сказал Макс про меня.
Я кивнул.
– Я знаю, – сказал Михаил.
– Слушай, а чего ты всё время за нами ездишь, а? – спросил Макс своим неподражаемым голосом.
– На эту тему я говорить не намерен.
– Ну всё-таки странно, знаете, целый день… – с некоторым вызовом сказал Макс.
– Стоп! Я сказал, что я не намерен об этом говорить, – это было сказано резко и решительно.
В это время к нам подошёл дядька, который выскочил из того автомобиля, который столкнулся с нашим такси.
– Ребята! Как я рад, что вы живы, Господи! – он улыбался. В руке он держал бутылку. Какую-то красивую бутылку. – Мой водитель не смог увернуться. Ужас! Жена до сих пор говорить не может. А у меня сегодня день рождения. Юбилей! Представляете, седьмой десяток разменял. Поехали уже домой, а тут вон как…
– Поздравляем, – сказал Макс и пожал юбиляру руку. – А с вами, ну там… со всеми всё в порядке?
– Обошлось! Тьфу-тьфу-тьфу. Если бы сошлись лоб в лоб… Всё, ребята, сейчас бы мы с вами не разговаривали… У меня почти танк. Смотри-ка, зацепили-то вас только чуть-чуть, а вас вон как развернуло. Выглядело, как в кино.
– Да! Правда, как в кино, – покивал головой Михаил.
– Вот, братцы, возьмите, – он протянул нам бутылку. – Мне дарят, а я не пью! – Он криво улыбнулся, как будто извинялся за то, что не пьёт. – Я, братцы, своё уже выпил.
62 
