очень нудно 
41 
– Чего ты… хочешь?
– Тебя. Только тебя. И ты тоже хочешь меня, я знаю. Знаю, что ты чувствуешь. Мы понимаем друг друга без слов. Разве не это главное?
Он говорил так убежденно, что Даньелл хотелось верить: что бы ни случилось потом, он не забудет эти дни на острове. Она улыбнулась сквозь слезы, не в силах бороться с его пылом и со своими чувствами.
– Ты завладел моим сердцем и душой, Дэви. В тебе вся моя жизнь.
Вскоре слова потеряли всякий смысл. Время словно остановилось. Они вновь стремительно вознеслись к звездам, и их тела и души парили в вышине, свободные и неразлучные.
– Это место создано для любви, правда? – спросил Дэвид, когда они вместе вернулись на землю. – Для меня это – вершина счастья. Я мечтаю о такой жизни.
Она молча улыбнулась и ласково погладила его лицо. Он даже не представляет, какой он сейчас красивый и желанный.
Он накрыл ее ладонь своей. В серых глазах снова загорелись искорки желания.
– Что ты со мной делаешь? Я снова хочу тебя.
Она рассмеялась.
– О нет, вначале давай выйдем из воды, не то посинеем.
Они вышли. Даньелл сняла с куста бежевую скатерть и завернулась в нее, а Дэвид обернул рубашку вокруг пояса.
– Догоняй! – внезапно крикнула Даньелл и пустилась наутек.
Дэвид догнал ее у самой палатки. Со смехом они вместе упали на землю и покатились по песку, хохоча и целуясь. Догоняя ее. Дэвид потерял рубашку. Он был прекрасен, как античный бог, и ей хотелось прижаться к его мужественному телу.
Поднявшись на ноги, он протянул ей руку и шутливо проговорил:
– Войди в мой дом и опробуй наше ложе, красавица.
– С радостью, о мой господин, – с трудом сохраняя серьезный вид, отозвалась Даньелл.
Они разложили на песке кусок скатерти и легли рядом на импровизированную постель. Шум набегавших волн убаюкивал их.
– Боже, как хорошо, – пробормотал Дэвид. – Ты останешься здесь со мной на ночь?
– Конечно.
Дэвид был счастлив: Даньелл в его объятиях, кругом покой и красота и умиротворение в его душе.
Он закрыл глаза и погладил ее руку.
– У тебя атласная кожа.
Даньелл погладила его плечо.
– А у тебя как бархат.
– Райский сад не мог быть прекраснее нашего.
Даньелл улыбнулась.
– Значит, мы Адам и Ева?
– Ну да. До грехопадения. Хорошо, что на острове нет яблонь.
– И змей.
Даньелл ощущала небывалый покой и умиротворение и была уверена, что Дэвид чувствует то же самое. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного.
Она вздохнула и прижалась к нему. Лежавший рядом мужчина – вот что было ее единственной мечтой и реальностью. Их нагота, их близость больше не вызывали у нее неловкости и смущения. Теперь все, что происходило между ними, казалось таким естественным. Рука, лежавшая на его груди, скользнула ниже.
Дэвид сделал глубокий вдох, но глаза его по-прежнему оставались закрытыми. Даньелл подняла голову и обвела языком его сосок, который тут же сморщился и затвердел. Она с улыбкой стала покрывать поцелуями его грудь.
– Мне нравится, как ты это делаешь, – выдохнул он.
Не ответив, она опустилась ниже, чувствуя, как к нему возвращаются жизненные силы.
– Дани, – глухо простонал он. – Дани…
Глубоко в темном омуте его глаз уже пульсировала страсть, вырываясь наружу прерывистым дыханием. Он сжал ее голову руками и притянул к себе. Когда губы их встретились, из груди Дэвида вырвался стон.
– Ах, Дани, как бы я жил, если бы мы с тобой не встретились? Ты – мое сердце, моя душа. Еще никогда в жизни я не испытывал ничего подобного.
Она замерла и вскинула голову.
– Ты все вспомнил?
Он мысленно застонал. Вот болван!
– Я… нет. Просто… ну, не знаю, какие-то ощущения. Я чувствую, что такое со мной впервые.
Торопясь отвлечь ее, он, не размыкая объятий, перекатился вместе с ней, и она оказалась под ним.
– Я знаю только то, что чувствую с тобой. Знаю, что никакая другая женщина не даст мне такого счастья. Может, это и означает возвращение памяти, я не знаю, но это не имеет значения. Для меня ничто не имеет значения, кроме нас с тобой и нашей любви.
Даньелл пришла в смятение. Неужели память все-таки возвращается к нему? Она и радовалась этому, и огорчалась. Она хотела, чтобы он был здоров, чтобы вновь обрел самого себя, но ревновала его к прошлому и страшилась будущего.
Дэвид почувствовал едва заметную перемену в ней по тому, как напряглось ее тело, и понял, что все ее сомнения вновь вернулись к ней.
41 
