очень нудно 
25 
Как-то в море на катере «Тайхэй» во время обеда Тацудзи выпалил:
— Синдзи, не сердись! Ясуо говорил про тебя что-то очень скверное.
Синдзи по-мужски промолчал, только усмехнулся. Катер мягко покачивало на весенних волнах. Спустя время бригадир Дзюкити, обычно молчаливый, вмешался в разговор.
— А, понятно, понятно! Ясуо просто-напросто ревнует! Этот мальчишка любит прихвастнуть своим отцом, да и вид у него какой-то дурацкий. А взгляните-ка на Синдзи — вон какой красавец! И любовник небось ого-го! Ясно дело, ревность взыграла. Синдзи, не принимай близко к сердцу! Если он будет досаждать, я за тебя вступлюсь.
…Сплетни, которые распускал Ясуо, обсасывали на каждом перекрестке маленького острова, однако до ушей старика Мияды они не доходили. И вот однажды вечером произошла стычка, разговоров о которой хватило на целый год. Это случилось в общественной бане.
На острове даже зажиточные семьи не обзавелись собственной ванной, поэтому Мияда Тэруёси, как и все, ходил в общественную баню. Входя в помещение, он надменно отбрасывал головой занавеску над входом, рывком снимал рубаху и швырял ее в корзину; иногда промахивался, рубаха и пояс разлетались в разные стороны. Презрительно взглянув на беспорядок, он громко щелкал языком и, захватив вещи пальцами ноги, опускал их в корзину. И хотя односельчане посмеивались над его выходками, у старика уже не было иной возможности продемонстрировать перед публикой, что в его пороховницах порох еще есть.
Впрочем, его старческое тело по-прежнему было привлекательным. Ноги и руки — крепкие, глаза — зоркие, а на голове стояли дыбом седые волосы. Бывало, что от рисовой водки его лицо краснело, и тогда он выглядел комично. Его крепкие мышцы, которым долгое время не находилось полезного применения, еще не утратили упругости; когда он играл ими, казалось, что в скалы бьются волны.
Тэруёси гордился своим положением на Утадзиме. Энергичный, грубоватый и неуступчивый по характеру, он разбогател внезапно. Его уважали зажиточные люди, но отнюдь не чиновники из муниципалитета. Вспыльчивый и непреклонный в свои старческие годы, он нередко бывал раздражительным и жестоким к людям. Ни один старожил острова не помнил в истории деревни большего хвастуна, чем этот самонадеянный старик, который, надо сказать, был опытным моряком и рыбаком. К тому же он славился удивительной природной смекалкой. Фигурой он был колоритной, его могли бы даже из бронзы отлить. Если бы не спесивый характер.
Тэруёси отодвинул сёдзи и вошел в офуро. В густых клубах пара призраками сновали голые люди. Плеск воды, приглушенные удары в деревянные бадьи, смех и вздохи эхом разносились под потолком.
Тэруёси не имел обыкновения ополаскивать тело перед тем, как окунуться в купальню. Прямо с порога он широким гордым шагом направлялся к лохани и опускал в нее ноги. Какой бы горячей вода ни была, он не придавал этому значения.
Он шумно влез в офуро, в лица людей полетели брызги. Те не возмутились, зная манеры Тэруёси, — только поприветствовали его кивками. Старик погрузился в воду до подбородка. Рядом намыливали друг друга двое молодых рыбаков. Они не заметили, как пришел старик, и без стеснения продолжали вслух перемывать ему косточки.
— Сдается мне, наш старик-то, Мияда, совсем выжил из ума. Его дочь попортили, а ему хоть бы хны!
— Ловок же этот Синдзи! Вроде бы ребенок, тихоня тихоней, а сливки успевает снимать!
Люди в купальне отвели глаза от Тэруёси, забеспокоились. Старик покраснел, словно его ошпарили кипятком. Он выскочил из купальни, вылил на себя два ведра воды. После чего подошел к обидчикам и одним махом плеснул им в физиономии холодной водой, а затем пихнул обоих в спину.
Парень с намыленным лицом и полузакрытыми глазами тотчас размахнулся, но, распознав в противнике старика Тэруёси, отступил назад. Старик схватил обоих парней за мыльные шеи, силой поволок к лохани. Столкнув парней лбами, он окунул их в воду и, продолжая крепко держать толстыми пальцами, принялся полоскать зубоскалов, словно белье. А потом, бросив злой взгляд на ошеломленных посетителей, старик поспешил из купальни немытым.
глава одиннадцатая
Как-то во время обеда на катере «Тайхэй» бригадир Дзюкити вынул из портсигара сложенный в несколько раз листок бумаги и с ухмылкой протянул его Синдзи:
— На, возьми! И обещай, что не забудешь про работу, когда прочтешь!
25 
