очень нудно 
153 
Неудивительно, что они чувствуют к нам отвращение, к нам, несчастным, больным мутантам, какими мы являемся, низким и непристойным слугам машин-дьяволов, которым мы молимся. Даже в своей собственной идентичности мы не уверены: что такое Культура? Где она начинается и где кончается? Кто она и кем не является? Идиране точно знают, кто они: чистокровные, единая раса… или ничто. А мы знаем? Контакт — это Контакт, ядро, но что потом? Уровень генной техники различен, невзирая на идеал, невозможно успешно кому угодно спариваться с кем угодно. Мозги? Никакие они не образцовые, и они индивидуальны и не полностью предсказуемы — много знающие, самостоятельные. Жизнь на одной из созданных Культурой орбиталей или в скале, другой сорт пустого мира маленькому страннику? Нет; слишком многие заявляют претензии на независимость. Культура не имеет жёстких границ. Она просто бледнеет на краях, где одновременно и изнашивается, и кончается. Итак, кто мы?
Многозначительный напев и материя вокруг неё, световой напев гор поднимались приливом, затопляя и поглощая её. Она ощущала себя ничтожеством, каким и была: пылинкой, борющейся несовершенной частичкой жизни, затерянной в пустыне света и пространства.
Она чувствовала замороженную силу льда и снега и была изнурена их обжигающим кожу холодом. Она чувствовала ритм солнца и осознавала хрупкость и плавкость кристаллов, осознавала воду, как та бурлила и текла, и становилась тёмными пузырями подо льдом и каплями на сосульках. Она видела вьющиеся струи, прыгающие ручьи и обрушивающиеся через пороги реки, она замечала извивающиеся и вытягивающиеся петли, когда река становилась медленнее и спокойнее, и впадала… в озеро, море, откуда снова поднималась паром.
И она чувствовала себя затерянной во всём этом, растворённой, и впервые в своей жизни по-настоящему испугалась. Она боялась здесь и сейчас больше, чем тогда, когда упала и сломала ногу, во время короткого падения и удара и боли, и долгих холодных часов потом, когда беспомощной лежала в снегу и скалах, дрожа и стараясь не заплакать. Это было чем-то, к чему она сама давно готовилась, она знала, что произошло, она представляла последствия, которые могли быть, и свои возможности реагировать на это. Это был риск, на который идёшь сознательно, что-то, что тебе понятно. А здесь, вот это — нет, так как сейчас было нечего понимать и, возможно, некому понимать… включая её.
На помощь! — взмолилось в ней что-то. Она слышала это и ничего не могла поделать.
Мы лёд и снег, мы пойманы в этом состоянии.
Мы падающая вода, текучая и неопределённая, всегда в поиске самого низкого уровня, всегда старающаяся собраться и слиться.
Мы — пар, поднимающийся против собственного желания к облакам, уносимый ветром. Чтобы начать сначала, в виде льда или как-нибудь иначе.
(Она могла выйти из транса, она чувствовала жемчужины пота на лбу, замечала, что её ладони пропахали в плотном шуршащем снегу узкие борозды, и знала, что есть путь наружу. Она могла спуститься… но ни с чем, она ничего не нашла, ничего не сделала, ничего не поняла. И она решила, что лучше остаться, выдержать это.)
Цикл начался снова; её мысли замкнулись в круг, и она увидела воду, как та текла вниз по ущельям и долинам, или собиралась внизу в деревьях, или прямым путём возвращалась в озера и моря. Она видела её падающей на луга и болота, и падала вместе с ней, с террасы на террасу, через мелкие скальные уступы, пенясь и кружась (влага на её лбу начала замерзать, пронизывая холодом, она почувствовала опасность и снова подумала, не выйти ли из транса, спросила себя, сколько она уже тут сидит, охраняют её или нет). Опять закружилась голова, и она ещё глубже зарыла ладони в снег. Перчатки сжали замёрзшие снежинки, и когда она это сделала, она вспомнила себя.
Она увидела перед собой узор из замёрзшей пены, она опять стояла у края болота, у маленького водопада и пруда, где нашла линзу из вспененного льда. Она держала её в руках, и та не звучала, когда по ней постукивали пальцем, и у неё был вкус обыкновенной воды и только, когда она касалась её языком… и дыхание облачком веяло над ней, ещё одной вихревой картиной в воздухе. И это была она.
И это было то, что это значило. Что-то, за что можно было ухватиться.
Кто мы?
Мы то, чем являемся. Просто то, что мы представляем собой как существа. То, что мы знаем и делаем. Не меньше и не больше.
Дополнительная информация. Узоры, галактики, звёздные системы, планеты — все развивается. И материя подвержена изменениям. Жизнь — более быстрая сила, заново организуется, находит новые ниши, начинает формировать себя. Разум — сознание — на целый порядок быстрее, ещё один новый уровень. То, что лежало по ту сторону, было незнакомо, слишком неопределённо, чтобы быть понятым (спроси Дра'Азон и подожди ответа)… Всё было только уточнением, процессом сделать это правильнее (если само «правильно» было правильным)…
153 
