28 
Капли дождя ударили по беспомощному, расслабленному лицу Гурдже. Челюсть у него отвисла, рот был открыт, и он опасался, что может в конце концов захлебнуться — захлебнуться в хлынувшем дожде.
Над ним двигалось небольшое тело автономника, обдаваемое струями дождя, которые становились все толще и хлестали Гурдже все сильнее.
— Вы хотите знать, что именно мне от вас надо? — спросил автономник.
Гурдже попытался пошевелить глазами — ответить «нет», чтобы досадить автономнику, но тот, казалось, ничего не заметил.
— Помощь, — сказал Маврин-Скел, — мне нужна ваша помощь. Мне нужно, чтобы вы замолвили за меня словечко. Мне нужно, чтобы вы отправились в Контакт и присоединились к тем, кто требует моего возвращения к активной деятельности.
Машина резко приблизилась к его лицу, и он почувствовал, что его тянут за ворот пальто. Голова и верхняя часть туловища Гурдже приподнялись над мокрой землей, он беспомощно смотрел на вороненый корпус маленькой машины. «Карманный размер», — подумал он, жалея, что никак не может моргнуть; и еще он подумал, что если уж не может моргнуть, то остается только радоваться дождю. Карманный размер — автономника вполне можно было бы засунуть в один из больших карманов пальто.
Гурдже разбирал смех.
— Вы что, не понимаете, что они со мной сделали? — сказала машина, встряхнув его. — Меня кастрировали, выхолостили, парализовали! Как вы теперь себя чувствуете — полная беспомощность, но при этом вы знаете, что не лишены конечностей, хотя и не можете пошевелить ими! Именно это чувствую и я, но при этом знаю, что и конечностей у меня нет. Можете это понять? Можете? Вам известно, что в нашей истории люди лишались конечностей целиком и навсегда? Вы помните историю вашего общества, мой маленький Жерно Гурдже? Помните? — Машина встряхнула его, ему показалось, что он слышит лязг собственных зубов. — Вы помните калек, у которых руки и ноги не успели отрасти? В давние времена люди теряли конечности — после взрыва, несчастного случая, ампутации, — но им казалось, что конечности у них остались, казалось, что они все еще чувствуют их. Фантомные ощущения — вот как это называлось. Эти несуществующие руки или ноги могли чесаться, могли болеть, но пользоваться ими было нельзя. Можете это представить? Можете себе представить это, вы, человек Культуры с возможностями регенерации, зафиксированными на генном уровне, с реконструированным сердцем, модифицированными железами, мозгом, в сосудах которого никогда не образуются тромбы, безупречными зубами и совершенной иммунной системой? Можете?!
Машина отпустила Гурдже, и он снова упал на землю. Зубы лязгнули и прикусили кончик языка. Солоноватый вкус заполнил рот. «Теперь я и в самом деле захлебнусь, — подумал он, — в собственной крови». Он ждал настоящего ужаса. Дождь заливал ему глаза, но он не мог плакать.
— Ну, так вот, представьте это, только в десять раз, во много раз хуже, представьте, что чувствую я, созданный, чтобы стать хорошим солдатом, сражаться за все, что нам дорого, находить и сокрушать варваров вокруг нас! Всего этого нет, Жерно Гурдже, все уничтожено, исчезло. Мои сенсорные системы, мое оружие, мой объем памяти — все это урезано, сведено на нет, искалечено. Я заглядываю в ракушки стрикена, я могу уложить вас на землю своим восьмикратным полем и удерживать так с помощью электромагнитного эффектора… но это ничто, Жерно Гурдже, сущее ничто. Слабый отзвук, тень того, что было. Ничто.
Машина отлетела вверх и слегка в сторону.
Она вернула ему способность владеть телом. Гурдже с трудом поднялся с влажной земли и пальцами потрогал язык. Кровотечение прекратилось, кровь свернулась. Он сел. Голова слегка кружилась; он пощупал затылок там, где ударился им о землю, — никаких повреждений. Он посмотрел на маленький, весь в каплях корпус машины, парящей над тропинкой.
— Мне терять нечего, Гурдже, — сказал автономник. — Помогите мне, или я погублю вашу репутацию. Только не думайте, что это пустые слова. Даже если это для вас ничего не значит — хотя я и сомневаюсь, — я сделаю это просто ради удовольствия доставить вам несколько неприятных минут. Если же это для вас значит всё и вы на самом деле покончите с собой — в чем я тоже очень сильно сомневаюсь, — то я все равно сделаю это. Я еще никогда не убивал человека. Наверное, мне дали бы такую возможность где-нибудь, когда-нибудь, если бы приняли в ОО… но меня устроит и доведение до самоубийства.
28 
