очень нудно 
65 
Гурдже, который читал о смерти Молсе, но не понял, что Никозар не считается полноправным императором, кивнул. Глядя на людей в экстравагантных одеяниях и животных, окружающих тронное возвышение, он задавался вопросом: какие еще почести полагались бы Никозару, если бы тот занял на играх первое место?
— Я бы предложил вам станцевать, но тут неодобрительно относятся к мужчинам, танцующим в паре, — сказал Шохобохаум За, подойдя к колонне, у которой стоял Гурдже.
За взял с маленького столика блюдо со сластями в обертках и протянул Гурдже, который отрицательно покачал головой. За отправил себе в рот пару печеньиц, а Гурдже принялся наблюдать за волнами плоти и цветастой материи, расходившимися по полу бального зала в сложном, изысканном танце. Рядом с ним парил Флер-Имсахо. К его корпусу, заряженному статикой, прилипли клочки бумаги.
— Не беспокойтесь, — обратился Гурдже к За. — Меня бы это ничуть не оскорбило.
— Хорошо. Вам тут нравится? — За прислонился к колонне. — Мне показалось, вы чувствуете себя не в своей тарелке, стоя тут один. А где Пекил?
— Беседует с какими-то официальными лицами, пытается организовать частную аудиенцию.
— Ну, ему повезет, — фыркнул За. — А что вы скажете о нашем замечательном императоре?
— Он выглядит… очень величественным, — сказал Гурдже, делая недовольный жест и показывая на свое облачение, а потом — на ухо.
За посмотрел на него веселым взглядом, потом в его глазах появилось удивление, потом он рассмеялся.
— А, вы имеете в виду микрофон! — За покачал головой, развернул еще пару печеньиц и положил их себе в рот. — Об этом можете не беспокоиться. Говорите, что хотите. Никто вас за это не убьет. Они не против. Дипломатический протокол. Мы делаем вид, что эти платья без жучков, а они — что ничего не слышали. Это такая маленькая игра.
— Ну, если вы так считаете… — Гурдже поглядел на тронное возвышение.
— Да, пока там ничего особенного не увидишь, кроме молодого Никозара, — сказал За, проследив за взглядом Гурдже. — Полные свои регалии он получит после игры, а сейчас формально пребывает в трауре по Молсе. Их траурный цвет — черный, кажется, это связано с космическим пространством. — Некоторое время За смотрел на императора. — Странное государственное устройство, правда? Вся эта власть принадлежит одному человеку.
— Похоже, это… потенциально ненадежный способ руководить обществом, — согласился Гурдже.
— Гм. Ну да, все относительно, правда? А знаете, тот старикан, с которым говорит император, возможно, имеет гораздо больше власти, чем сам Никозар.
— Правда? — Гурдже посмотрел на За.
— Да. Это Хамин, ректор колледжа Кандсев, наставник Никозара.
— И вы хотите сказать, он отдает распоряжения императору?
— Официально нет, но… — За рыгнул. — Никозар воспитывался в колледже, провел там шестьдесят лет ребенком и верховником — набирался знаний об игре у Хамина. Хамин холил и лелеял его, научил всему, что знает об игре и обо всем остальном. И вот когда старик Молсе получает билет в одну сторону и отправляется в царство вечного сна — нельзя сказать, что раньше времени, — и на трон садится Никозар, то к кому он обратится за советом в первую очередь?
— Понимаю, — кивнул Гурдже. Он начинал сожалеть, что не уделил должного внимания политической системе Азада, потратив почти все время на изучение игры. — Я думал, что в колледжах просто учат людей играть.
— Теоретически там ничем больше не занимаются, но на деле колледжи — это суррогатные благородные семейства. Империя там берет верх над традициями крови: чтобы из всего населения заполучить самых умных, жестоких и коварных верховников, которые и заправляют всем, они используют игру, а не вливают путем браков новую кровь в деградирующую аристократию, чтобы встряхнуть ее гены. Вообще-то говоря, довольно стройная система. Игра позволяет решить многое. Я уверен, у нее есть будущее. Контакт, кажется, полагает, что тут все скоро развалится, но я сильно сомневаюсь. Эта система еще нас переживет. Они производят сильное впечатление, как вы думаете? Ну, признавайтесь, на вас все это произвело впечатление?
— Невыразимое. Но прежде чем вынести окончательное суждение, я бы хотел еще понаблюдать.
— И в конце концов на вас это произведет впечатление, вы оцените эту варварскую красоту. Нет-нет, я серьезно. Оцените. В конце концов вам тут захочется остаться. И не обращайте внимания на этого безумного автономника, которого вам дали в няньки. Эти машины все одинаковы: хотят, чтобы все было, как в Культуре, — мир, любовь и всякая такая дребедень. У них не хватает чувственности… — За рыгнул, — чтобы оценить… — он рыгнул еще раз, — империю. Поверьте мне. К черту машину.
65 
