очень нудно 
73 
Вокруг него собралась толпа — члены клуба, репортеры, другие игроки, несколько гостей-болельщиков. Окружившие Гурдже верховники, болтая без умолку, странным образом умудрялись его не касаться. Они сгрудились вокруг него, но тем не менее старались не притрагиваться к нему, и уже одно их число придавало всей сцене оттенок нереальности. Гурдже засыпали вопросами, но он не мог ответить ни на один. Он даже едва мог разобрать их — все верховники говорили слишком быстро. Над головами толпы парил Флер-Имсахо, пытаясь криком привлечь внимание собравшихся, но ему удалось притянуть к себе лишь их волосы, которые встали дыбом от статического электричества. Гурдже увидел, как один их верховников, стараясь оттолкнуть машину, получил явно неожиданный и болезненный удар током.
Пекил протолкался к Гурдже и, вместо того чтобы прийти к нему на выручку, сообщил, что привел с собой еще двадцать репортеров. Он, словно безотчетно, прикоснулся к Гурдже, повернул его лицом к нескольким камерам.
Последовали новые вопросы, но Гурдже проигнорировал их. Пришлось несколько раз спросить у Пекила, можно ли наконец уйти, прежде чем тот расчистил дорогу до дверей и машины.
— Мистер Гурджи, позвольте мне принести и мои поздравления, — сказал Пекил в машине. — Я узнал эту новость, находясь у себя в офисе, и сразу же направился к вам. Выдающаяся победа.
— Спасибо, — поблагодарил Гурдже, пытаясь успокоиться.
Он сидел на мягком, обтянутом кожей сиденье, поглядывая на залитый солнцем город. В автомобиле, в отличие от игрового зала, был кондиционер, но Гурдже только теперь понял, что потеет. Его трясло.
— И я тоже присоединяюсь, — сказал Флер-Имсахо. — Вы спасли игру в последний момент.
— Спасибо, автономник.
— Имейте в виду, вам чертовски повезло.
— Я рассчитываю, что вы позволите мне организовать настоящую пресс-конференцию, мистер Гурдже, — взволнованно сказал Пекил. — Я не сомневаюсь, после этого вы станете знаменитостью, что бы ни случилось дальше. Силы небесные, вы сегодня среди лидеров, вместе с самим императором!
— Нет, спасибо. Не надо ничего устраивать.
Он представить себе не мог, о чем тут можно говорить. Ему нечего было сказать. Он одержал победу. У него отныне были все шансы выиграть и матч целиком. Но он все же слегка испытывал неловкость при мысли о том, что его лицо и голос станут известны всей империи и история сегодняшней победы, которой, безусловно, придадут налет сенсационности, станет рассказываться, пересказываться и искажаться этими людьми.
— Да нет же, вы должны дать пресс-конференцию! — возразил Пекил. — Все захотят вас увидеть! Вы, кажется, не понимаете, что совершили. Даже если вы проиграете матч, вы установили новый рекорд! Никому еще не удавалось одерживать победу в подобном положении! Это блестяще!
— Не важно, — сказал Гурдже, внезапно ощущая страшную усталость. — Я не хочу отвлекаться. Я должен сосредоточиться. Должен отдохнуть.
— Ну что ж, — сказал Пекил с удрученным видом. — Я вас понимаю. Но предупреждаю: вы совершаете ошибку. Люди захотят услышать, что вы можете им сообщить, а наша пресса, невзирая ни на какие трудности, всегда дает людям то, чего они хотят. Они просто выдумают это. Лучше бы вам сказать что-нибудь самому.
Гурдже покачал головой, тупо разглядывая машины, несущиеся по бульвару.
— Если люди захотят лгать обо мне, это дело их совести. Но я, по крайней мере, не обязан говорить с ними. Меня и вправду абсолютно не интересует, что они скажут.
Пекил удивленно посмотрел на Гурдже, но ничего не сказал. Флер-Имсахо насмешливо фыркнул, заглушив собственное непрестанное жужжание.
Гурдже обсудил случившееся с кораблем. «Фактор сдерживания» сказал, что победу можно было одержать и более изящным способом, но то, что сделал Гурдже, представляло собой одну из ряда невероятных возможностей, о которых он хотел вкратце сообщить предыдущей ночью. Корабль поздравил его. Гурдже сыграл лучше, чем он, корабль, полагал возможным. Еще корабль спросил, почему Гурдже не стал его слушать после слов о том, что ему видится выход.
— Мне нужно было только знать, есть выход или нет.
(Снова задержка, груз времени, пока его слова, облаченные в форму луча, неслись под продавленной тяжестью материи поверхностью, которая и была реальным пространством.)
— Но ведь я мог вам помочь. Когда вы отказались от моей помощи, я решил, что это дурной знак. Я решил, что внутренне, если не на доске, вы уже сдались.
73 
