5 
Среди визитеров попадались и высокопоставленные военные чиновники, приезжавшие с инспекциями типа «привет, ребята, ну как вы тут» и далее по тексту. В Боснии их сразу узнавали по фотоаппарату, отеческому виду, а главное, по одежде – новая и безупречно чистая военная форма, защитные каска и бронежилет высшего класса защиты. Они поднимались в траншеях во весь рост и требовали, чтобы им объяснили, где находятся позиции противника. Или упрямо ступали по обочине и тропинкам, словно желая проверить, не осталось ли там неразорвавшихся мин. Однажды в бронированную машину, в которой ехали Маркес и Барлес, попали две пули снайпера из-за испанского подполковника: ему вздумалось остановить машину, чтобы сфотографироваться. Они тут же услышали характерное «джик-джик», а этот тонкий стратег удивленно спрашивал, не в них ли это стреляли. В тот день за рулем сидел Ормаэчеа, сын председателя правительства Страны басков, приехавший в Боснию добровольцем, и Маркес с Барлесом слышали, как он на все лады поносил по-баскски этих подполковников, мать их растак, пока капитан Варгас прикрывал визитера с автоматом в руках, а Маркес готовил камеру, чтобы быть во всеоружии, если подполковник наконец получит то, на что он так упорно нарывался.
– Похож на Красавчика, – сказал Маркес, показывая на убитого.
Тот, действительно, как две капли воды был похож на другого солдата, вместе с которым они несколько недель назад пробирались через кукурузные заросли под Витежем, чтобы снять, как он будет взрывать бронетранспортер ручной противотанковой гранатой РПГ-7. Как и этот убитый, тот парень был похож на киноактера, и они звали его «Красавчиком». Пробираясь через кукурузу, парень, к их ужасу, наступил на мину, которая не взорвалась, потому что это была ТМБ, русская противотанковая мина, и ей нужно давление в сто восемьдесят килограмм, чтобы сказать: «А вот и я!». Но лежавший в кювете не мог быть Красавчиком, потому что этот был хорватом, а тот – мусульманином. К тому же на следующий день после случая в кукурузе Красавчик наступил на другую мину, на сей раз противопехотную, которой нужно всего девять килограмм, чтобы взорваться, что она и сделала, как только парень поставил на нее ногу. Есть люди, которые рождаются, чтобы наступать на мины, и случай с Красавчиком объяснялся просто предназначением: он был рожден, чтобы наступать на мины.
Но нельзя не признать, что у мин зловредный характер. Если говорить о журналистах, то на минах подорвались Дики Чейпл, Роберт Капа и еще пропасть народу. Первый подорвавшийся на мине человек, которого увидел Барлес, был журналистом. Это было в семьдесят четвертом, во время турецкого вторжения на Кипр, когда Аглае Мазини переспала с Глефкосом, корреспондентом «Тайме», в коттедже около бассейна гостиницы «Ледра палас» в Никозии, не обращая внимания на стрелявший неподалеку танк. До того как стать корреспонденткой «Пуэбло», Аглае была партизанкой движения «Тупак Амару» и потеряла руку, но она отлично управлялась и с одной. Красивая, смелая, она пила, как казак, и в семидесятые годы о ней ходили легенды по всему Восточному Средиземноморью; поэтому Фольк Шлендорф, снимая фильм о войне в Ливане, сделал Аглае прототипом своей героини, которую играет Ханна Шигулла. А журналиста, который погиб, подорвавшись на мине, звали Тед Стэнфорд. Он вылез из машины по малой нужде и, сойдя с шоссе, ведущего в Фамагусту, наступил на мину – как раз когда расстегивал ширинку. Взрывом его ботинок отнесло в сторону, и Бар-лес вспоминал, как он – тогда ему только исполнилось двадцать два, и это была его первая война, – вдруг увидел у себя в руке ботинок Теда и не знал, что с ним делать.
– Гранатомет, – объявил Маркес и опустился на землю, заслонив собой камеру.
На этот раз Барлес не слышал выстрела, но Маркесу он доверял больше, чем себе. В Ябланице, когда они неделю жили с испанскими миротворцами, Маркес на глазах Барлеса по дрожанию стекол определял, что на расстоянии нескольких километров от них выстрелило артиллерийское орудие: они находились в долине, и звуковая волна настигала их на четыре-пять секунд раньше, чем снаряд, – этого времени хватало, чтобы броситься на землю. В этом отношении Маркесу цены не было: однажды под Вуковаром, посмотрев на траву, не примятую колесами, он догадался, что дорога заминирована. В другой раз, на окраине Осиека, неподалеку от линии фронта, когда они шли по безлюдной улице – каждый по своей стороне, – Маркес вдруг остановился, взглянул на ближайший дом и крикнул Барлесу что-то вроде: «Мы влипли!» – снайпер выстрелил в ту секунду, когда каждый из них метнулся в ближайший подъезд.
5 
