8 
— Да, я хочу.
— Но зачем тебе, сагиб, живые жуки? Они же ни на что не пригодны, эти живые жуки.
О господи, подумал я. Значит, майор все-таки нас разыгрывал.
Носильщик пододвинулся ко мне и положил мне на руку почти что угольно-черную ладонь.
— Ты хочешь тык-тык, верно? Ты хочешь такую вещь, которая тебе поможет делать тык-тык?
— Ну, — подтвердил я, — нечто в этом роде. Более или менее.
— Тогда ты, сагиб, не хочешь возиться с живыми жуками. Все, что ты хочешь, это толченые жуки.
— У меня была мысль, — объяснил я, — отвезти жуков к себе домой и там их разводить. Так они будут у меня всегда.
— В Англии? — спросил носильщик.
— В Англии или во Франции. Что-нибудь в этом роде.
— Плохо придумано, — сказал носильщик и покачал головой. — Этот маленький волдырный жук, он привык только здесь, в Судане. Ему нужно очень горячее солнце. В вашей стране они все умрут. Почему бы тебе не взять порошок?
Видимо, требовалось слегка изменить мои первоначальные планы.
— Сколько стоит этот порошок? — спросил я.
— Сколько порошка ты хочешь?
— Много, очень много.
— Ты, сагиб, должен быть очень осторожен с этим порошком. Все, что ты можешь принять за раз, это крошечная щепотка, иначе будут очень большие неприятности.
— Я знаю.
— Здесь, в Судане, мы, суданцы, отмеряем дозу, насыпая порошок на головку булавки; то, что остается на головке, это и есть точно доза. И это не очень много. Так что ты, молодой сагиб, будь поосторожнее.
— Все это я знаю, — сказал я. — Ты только скажи, где я могу достать большое количество.
— Что ты имеешь в виду под большим количеством?
— Ну, скажем, десять фунтов.
— Десять фунтов! — воскликнул носильщик. — Да этого хватит для всех африканцев, вместе взятых!
— Ну, тогда пять фунтов.
— Ну что ты, сагиб, будешь делать с пятью фунтами толченых жуков? Каких-нибудь нескольких унций хватит на всю жизнь даже для большого сильного мужчины вроде меня.
— Ты не бери в голову, зачем и почему, ты только скажи, сколько это будет стоить.
Носильщик склонил голову набок и задумался.
— Мы покупаем порошок крошечными пакетиками, — сказал он в конце концов. — Четверть унции каждый. Очень дорогой порошок.
— Мне нужно пять фунтов, — сказал я. — Безо всяких пакетиков.
— Ты остановишься здесь, в гостинице? — спросил он.
— Да.
— Тогда я отвечу тебе завтра. Мне нужно поспрашивать у людей.
На том мы пока и расстались.
На следующее утро высокий чернокожий носильщик был на своем обычном месте у входа в гостиницу.
— Ну как там с порошком? — спросил я его.
— Я все устроил, — сказал он. — Я нашел место, где смогу достать пять фунтов чистейшего порошка.
— Сколько это будет стоить? — спросил я.
— У тебя есть английские деньги?
— Я могу их достать.
— Это будет стоить тебе, сагиб, тысячу английских фунтов. Очень дешево.
— Тогда позабудь обо всем этом деле, — сказал я и отвернулся, словно собираясь уйти.
— Пятьсот, — сказал он.
— Пятьдесят, — сказал я. — Я дам тебе пятьдесят фунтов.
— Сто.
— Нет, пятьдесят. Больше мне не по карману.
Носильщик пожал плечами и вытянул руки ладонями вверх.
— Ты доставай деньги, — сказал он, — я достану порошок. В шесть часов вечера сегодня.
— Откуда я знаю, что ты мне не подсунешь опилки или что-нибудь еще в этом роде?
— Сагиб, — возмутился суданец, — я никогда никого не обманываю.
— Как-то я в этом не очень уверен.
— Тогда, — предложил он, — мы испытаем порошок на тебе, и только потом ты мне заплатишь. Ты согласен?
— Прекрасная мысль, — сказал я. — Увидимся в шесть.
У одного из лондонских банков был филиал в Хартуме; я сходил туда и обменял часть моих франков на фунты. В шесть часов вечера я пошел искать носильщика; он прохлаждался в фойе.
— Достал? — спросил я его.
Он молча указал на сверток из крепкой упаковочной бумаги, засунутый за колонну.
— Хочешь попробовать, сагиб? Пожалуйста, ведь это самый первоклассный жуковый порошок во всем Судане. Булавочная головка этого порошка, и ты будешь тык-тык всю ночь и половину следующего дня.
Вряд ли он предложил бы мне испытание, если бы порошок не был настоящим, поэтому я дал ему деньги и взял сверток.
Через час я уже ехал ночным поездом в Каир. Через десять дней я уже был в Париже, на авеню Марсо, и стучался в дом Буасвенов. Со мной был мой драгоценный сверток. Французские таможенники, с которыми я столкнулся в Марселе, не доставили мне никаких неприятностей. В те дни они искали ножи и револьверы, ничего кроме.
8 
