ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Жажда золота

Неплохое приключение, сами персонажи и тема. Кровожадность отрицательного героя была страшноватая. Не понравились... >>>>>

Женщина на заказ

Мрачноватая книга..наверное, из-за таких ужасных смертей и ужасных людишек. Сюжет, вроде, и приключенческий,... >>>>>

Жестокий и нежный

Конечно, из области фантастики такие знакомства. Герои неплохие, но невозможно упрямые. Хоть, и читается легко,... >>>>>

Обрученная во сне

очень нудно >>>>>

Королевство грез

Очень скучно >>>>>




  61  

Я приписал его молчаливость новым опасениям или же унынию. Он, правда, старался и виду не показывать, но я решил, что эта моя догадка верна.

В: Что за опасения? Он сомневался в счастливом исходе?

О: Так мне казалось.

В: Вы не пробовали его ободрить?

О: И-и, мистер Аскью, уж я к нему пригляделся. Да и вы, смею думать, знаете натуру мистера Бартоломью лучше моего. Будучи чем-либо поглощен, он не терпит отвлечений. Поэтому даже самый невинный вопрос или слово утешения становятся как бы неучтивостью.

В: Стало быть, вы с Джонсом больше ничего не разузнали? Случилось ли что-либо замечательное в Тонтоне?

О: Нет. Только то, что я уже упоминал: нам с мистером Б. досталась одна комната на двоих. И вот тогда, сразу после ужина, он, извинившись, объявил, что желает почитать свои бумаги. Я уже отошел ко сну, а он все еще читал. Престранный, право, путешественник.

В: После Тонтона вам оставалось ехать вместе еще один день?

О: Да, сэр.

В: Не было ли в этот день каких особых происшествий?

О: Разве лишь то, что ближе к концу пути мистер Бартоломью в обществе Дика и горничной дважды отъезжал в сторону, как если бы хотел обозреть открывающуюся впереди местность.

В: Доселе он так не поступал?

О: Нет, сэр. Оба раза они взъезжали на случавшиеся при дороге возвышенности, и я видел, как Дик указывает вдаль – может, на какой-нибудь холм, может, на иное место.

В: Мистер Бартоломью представил вам какие-либо объяснения?

О: Да, он сказал, что они выбирают дорогу. Тогда я спросил, далеко ли еще ехать, на что он ответил: «Мы уже достигли того самого порога, о коем я вам сказывал, Лейси». И прибавил: «Скоро мне останется лишь поблагодарить вас за любезную услугу». Но мы с Джонсом по этим остановкам для осмотра окрестностей и сами уже смекнули, что путешествие близится к концу.

В: Разве мистер Бартоломью и его человек не побывали в этих краях шестью неделями ранее? Да и горничная, стало думать, тут живала. Отчего же им понадобилось высматривать дорогу?

О: Уж мы и то дивились, сэр. Но, не будучи посвященными в их намерения и замыслы, мы рассудили, что они имеют в мыслях отыскать самый укромный путь, ибо впереди лежали места, которых им надлежало опасаться паче всего.

В: Вас впервые уведомили, что назавтра вы должны разъехаться?

О: Да, сэр. Но уж и без того было ясно, что мы почти на месте: до Бидефорда оставалось не более дня езды. Так что я ничуть не удивился.

В: Теперь расскажите, что происходило в «Черном олене».

О: До ужина, сэр, все шло как обычно. За одним исключением: мистер Бартоломью попросил уступить ему лучший покой – до сих пор, если имелся выбор, то самый лучший непременно доставался мне. Но на сей раз он предчувствовал бессонную ночь и пожелал занять комнату, где можно на просторе расхаживать взад-вперед. А в той комнате, что поплоше, было тесненько.

В: Не имел ли он иные резоны?

О: Разве то, что большая комната смотрела окнами на площадь, а моя – на задворки и в сад. В прочем же его комната превосходила мою лишь в рассуждении просторности.

В: Продолжайте. О чем вы беседовали после ужина?

О: Первым делом он поблагодарил меня за терпение, с каким я выношу его и его vacua – так он именовал свою неразговорчивость, – а также заметил, что человеку моих занятий его общество должно быть в тягость. Тем не менее он изъявил мне признательность за то, что я так ловко играю свою роль. Я не преминул вставить, что сыграл бы ее даже лучше, если бы знал развязку.

Он вновь отделался туманными обиняками, из коих я вывел, что он отнюдь не уверен в успехе. Тут-то я и попытался несколько укрепить его дух, сказавши, что, если его вновь постигнет неудача, он волен начать сначала.

На что он ответствовал: «Перейти Рубикон дважды никому не дано. Сейчас или никогда», – или что-то в таком роде. Я попенял ему за уныние. Как вдруг его вновь потянуло на причудливые измышления. Я, изволите видеть, выше заметил ему, что он вовсе не герой заранее сочиненной пьесы – к примеру сказать, трагедии, где все с самого начала обречены. Он же на это сказал, что, может статься, в его пьесе нет ни Ромео, ни Джульетты, а затем полюбопытствовал, как бы я поступил, случись мне повстречать человека, который проницает тайны будущего.

В: Проницает? Каким способом проницает?

О: Этого он не объяснил, сэр. Он выражался иносказательно, и из его слов выходило, что этот воображаемый прозорливец истинно способен провидеть грядущее, но не стоит искать тут суеверия или чародейства, ибо он достигает этого ученостью и познаниями. Так вот не лучше ли при таковой встрече остаться в неведении касательно будущего? Мне представилось, что таким вопросом он хотел сказать: «Лучше уж я о своей настоящей цели умолчу». Меня, признаться, взяла досада. Что это, как не признание в обмане и нарушении слова? Я высказался напрямик. Тогда он принялся с великой торжественностью уверять меня, что скрыл истину для моего же блага и не вынашивает никаких злоумышлении. И прибавил, что в одном душою не кривил: он в самом деле жаждет встречи с одной особой и притом так же страстно, как иной жаждет свидания с любимой или, как он, помнится, выразился, со своей Музой. Однако до сих пор ему в том препятствовали.

  61