очень нудно 
40 
Обрушившаяся после этих слов тишина показалась ему такой давящей, как будто она была сделана из свинца, а тело выточено из хрупкой, стеклянной глыбы, и он знал: стоит ему только пошатнуться, и эта тяжесть его раздавит. Все кружилось перед глазами. Еще секунда — и стул, на котором он с трудом держался, опрокинется, и сам он, рухнув, разлетится на тысячу мелких фрагментов. «Эллен, помоги мне», — молил тонкий голос где-то в беззащитной глубине его разума.
Эллен зажмурилась, пытаясь удержать подступающие слезы, но они покатились по щекам, и ей пришлось смахнуть их рукой.
— Извини, пожалуйста. Не очень хорошо с моей стороны вести подобные разговоры, когда ты так плохо себя чувствуешь. — Она глубоко вздохнула, с трудом наполняя грудь воздухом. — Я не собиралась этого делать, не думала, что так выйдет.
Дэвид кивнул и пробормотал:
— Понимаю.
Но на самом деле он ничего не понимал. Волны непостижимого словно швыряли его разум, оборвав якоря и канаты. Лишь одна мысль оставалась очевидной, заставляя его холодеть от ужаса, — мысль о том, что Эллен, не подозревая о существовании Марианны, чувствует ее присутствие рядом.
Со всем остальным он был не в силах справиться. Оно было слишком огромным, слишком всеобъемлющим. Как может человек окинуть взглядом и взвесить на весах справедливости отношения, которые продолжались двадцать один год?
В алькове, где они сидели, как и во всем доме, воцарилась гнетущая тишина. Единственным доносившимся звуком был далекий рокот прибоя. Они сидели совершенно неподвижно, словно каждый замер в своем мире. «Больше говорить не о чем», — раз за разом повторял себе Дэвид. Он знал, что это не так, что верно как раз обратное. Им так много нужно обсудить, чтобы найти друг друга, но они оба не знают, с чего начать. Для обоих невозможно опереться на что-нибудь конкретное. Дела зашли слишком далеко.
— Что ж, — заговорил он, и голос его звучал спокойно и бесстрастно. — При сложившихся обстоятельствах, мне кажется, бессмысленно спрашивать тебя о том, чем мы могли бы заняться сегодня или, к примеру, завтра. Или…
Голос его пресекся, и он устало откинулся на спинку стула. Они уехали в такую даль, за три тысячи миль от дома, для того только, чтобы попытаться спасти свой брак, а вместо этого случилось обратное. Их совместная жизнь кончена. Дэвид с трудом сглотнул, чувствуя в груди холод и боль. В это невозможно поверить. Нет, невозможно поверить как раз в противоположное. Этот распад был неизбежен. Возможно, происшедшее с Марианной лишь ускорило то, что произошло бы в любом случае.
Когда Эллен внезапно встала со стула и пошла в гостиную, он испуганно поднял глаза.
— Я пойду прогуляться, — бросила она на ходу.
Он кивнул, хоть и понимал, что она не увидит этого. Проследил глазами, как жена сняла со стула теплую куртку, накинула ее на плечи, подошла к входной двери, но вдруг остановилась и оглянулась на него. Ее лицо ничего не выражало, лишь боль струилась из огромных глаз.
— Боюсь, что я говорила с тобой жестоко, — произнесла она тихо. — Нельзя же сказать, что между нами все было плохо или что ты не был подчас хорошим мужем. Я хотела лишь сказать… Понимаешь, мы ведь становимся старше. У детей теперь своя жизнь. Мы с тобой остались вдвоем. И я чувствую, что мы с тобой должны иметь что-то такое, что могло бы удержать нас вместе, связать, сплотить на оставшиеся годы. — Она с сомнением покачала головой. — Не думаю, что мы с тобой сумеем отыскать это «что-то». — Голос ее звучал печально. — Я не удивлюсь, если в твоей жизни появится другая Джулия.
Тихо переступив порог, она вышла из дома. Дэвид сидел, не шевелясь, и чувствовал себя парализованным. «Она уйдет от меня», — мелькнула мысль. Прислушался, не взвоет ли мотор машины, но тут же сообразил, что ключи лежат у него в кармане брюк. Куда же она отправилась? На прогулку? Почему-то не верится, что она вернется.
Выбросив из головы все мысли, он встал и, словно со стороны наблюдая за своими движениями, толкнул дверь на кухню. Подойдя к раковине, наполнил стакан водой и принялся жадно пить. Потом увидел в окне Эллен. Она медленно шла вдоль берега, направляясь в сторону, противоположную утесу, на вершине которого стоял особняк. Он провожал глазами ее удаляющуюся фигуру, пока она не превратилась в маленькое темное пятнышко, которое можно было бы зажать между большим и указательным пальцами. Дэвид отвернулся от окна, перешел в гостиную, сел на диван и взял в руки «Нью-Йорк таймс». Но удерживать на весу тяжелую многостраничную газету ему было не под силу, и он опустил ее на колени. Эллен, оказывается, передвинула диван обратно, туда, где он стоял прежде. Дэвид с трудом попытался восстановить в памяти прошлый вечер — как он передвигал его ближе к огню, как они вдвоем лежали на нем и любили друг друга. Все это было словно много лет назад. И когда он говорил себе, что с тех пор не прошло и дня, ему самому в это не верилось. С тех пор как они приехали в Логен-Бич, течение времени изменилось. Момент их прибытия сюда словно отодвинулся в далекое прошлое, а их прежняя жизнь в Шерман-Оукс приобрела призрачные черты затерявшегося в памяти сна.
40 
