29 
– Ты думаешь, король прибыл сюда со свитой? – спросил Роберт.
– Я не удивлюсь.
– Не похоже, чтобы он в них нуждался, – заметил старший Нейрн.
– Но ведь он мог и не знать об этом. Если он располагает хоть какими-то сведениями, то должен знать, что колонии питают пристрастие к либеральной политике, и по большому счету мы все здесь его противники. Вероятно, он готов к более чем прохладному приему.
– Я позабочусь об этом, – сказал Роберт. – Если ты видел одного короля, то можно сказать, что ты видел всех. А на мою долю их выпало сверх моего желания.
– Ну а нам, мистер Франклин, повезло в меньшей степени, – сказал губернатор. – Меня попросили созвать Собрание, с тем чтобы все его члены выстроились на ступеньках и приветствовали его величество.
– Уверен, нам не стоит так его называть, – запротестовал Франклин. – На этот счет не было голосования.
– Но так безопаснее. Если потом проголосуют за то, чтобы называть короля "его величество", ни у кого не будет повода упрекнуть нас в неучтивости.
– Верно, – согласился Франклин и обратился к Вольтеру: – Ты, конечно же, остановишься в моем доме?
– С превеликим удовольствием.
– Я тут, возможно, задержусь на некоторое время, но надеюсь, ты найдешь чем себя развлечь. – Он похлопал Вольтера по плечу. – Но я не имею в виду мою жену.
На ступенях здания Законодательного собрания они нашли всех его членов. К своему удивлению, Бен увидел здесь также и членов парламента Содружества.
– Когда они успели приехать? – спросил он Нейрна. – Стюарт прибыл только сегодня без какого-либо предварительного уведомления. Как могло случиться, что они знали и уже стоят здесь? Здесь Уильям Теккерей из Виргинии, Тед Уолкер из Мэриленда, Джеймс Колеман из Нью-Йорка, боже мой… – Он замолчал и обменялся с Нейрном понимающим взглядом.
– Все консерваторы здесь, – чуть слышно произнес Нейрн.
– Получается, они знали о прибытии Джеймса?
– Приходится признать это, – неохотно согласился Нейрн.
Они заняли места среди выстроившихся на ступеньках членов Законодательного собрания, Франклин встал напротив Теккерея, представителя Виргинии.
– Как хорошо, мистер Теккерей, что вам случилось оказаться в городе, – начал разговор Франклин.
– Я тоже, мистер Франклин, считаю, что мне повезло, я могу собственнолично приветствовать короля в тот самый момент, когда он впервые ступил на нашу землю.
Самодовольство и ограниченность члена парламента неприятно поразили Франклина. Он, отбросив совет Нейрна, скупо улыбнулся и сказал:
– Кажется мне, что вы уже успели проголосовать за всех нас и надеть на его голову корону.
– Король есть король, – сухо резюмировал Теккерей. – И так величать его есть выражение патриотизма и к результатам голосования отношения не имеет.
Франклин сохранил на лице улыбку, но язык прикусил. В буквальном смысле этого слова. "Мы еще посмотрим, напыщенная обезьяна, как все обернется", – подумал он, и в это время где-то затрубили в трубы и барабаны начали выбивать дробь.
По Брод-стрит к зданию Законодательного собрания двигалась процессия, подобных которой в колониях видеть не доводилось. И до сего дня Франклин был уверен, никогда не доведется.
Но он тут же понял, что толпа не разделяет с ним его чувств. Она заволновалась, негромко зашумела, но тут же стихла, когда на площадь ступили красные камзолы и появилось знамя – на красном фоне белая роза. За ними во главе процессии на белом коне ехал Джеймс.
Он был похож на конную статую: в седле держался безукоризненно прямо, плечи развернуты, до блеска начищенные черные сапоги словно впаяны в стремена. На голове у него была не намозолившая глаза треуголка, а сдвинутая чуть набок широкополая шляпа, украшенная перьями. Вылитый кавалер из прошлого столетия, копия его родного дяди Карла в период Реставрации. Камзол на нем был модного покроя, с длинными широкими фалдами, но с излишеством ушедшей эпохи богато расшитый золотым позументом, как во времена давно минувшие; поражало изобилие кружев, выбивавшихся из-под обшлагов и ворота камзола. Рядом с Джеймсом на такой же лошади и в таком же облачении ехал и улыбался собравшейся толпе мальчик лет двенадцати. Вне всякого сомнения, это был его сын. Далее следовала кавалерия, затем одетая в красные камзолы инфантерия, ирландские драгуны, солдаты шотландского полка в красивых, в темную клетку, килтах, их огромные палаши – старинное оружие шотландских горцев – почти касались земли. Великолепие процессии поразило даже скептически настроенного Франклина.
29 
