Последние отзывы

  106  

– С вами все в порядке, дитя мое? – спросил он. Слава Богу, он заговорил по-английски. Он по-прежнему стоял очень далеко. Какие здесь огромные комнаты, совсем как во дворце у Стефана.

Взрыв. Огонь. Старый мир.

– Да, сэр, благодарю вас, – ответила я. – Для меня большое облегчение, что вы говорите по-английски. Мой немецкий никуда не годится. Благодарю, что проявили ко мне такое участие. Мне не хотелось бы доставлять вам малейшее неудобство.

Этих слов было вполне достаточно. Грейди оплатит счета. Грейди все устроит. Для этого и нужны деньги, чтобы другие за тебя все объясняли. Этому меня научил Карл. Разве я могла сказать этому человеку, что не нуждаюсь в его гостеприимстве, его благотворительности? Были гораздо более важные вещи.

– Пожалуйста, входите, – сказала я. – Мне так жаль, так жаль…

– Чего вам жаль, дитя? – спросил он, приблизившись к кровати. Только сейчас я обратила внимание на резное изножье, а за ним на люстру в соседней комнате. Да, отель «Империал», настоящий дворец.

На шее у старца висел какой-то медальон, а его сюртук, неровно свисавший с плеч, был подбит черным бархатом. Белая борода была аккуратно расчесана.

Стефан не шевельнулся. Я посмотрела на Стефана, а он на меня. Поражение и печаль. Я увидела это даже в повороте его головы, в том, как он прислонился к стене, будто те материальные частицы, что в нем остались, познали усталость именно теперь и потеряли былую прочную связь. Он едва заметно шевелил губами, не сводя с меня взгляда.

Господин Мелникер метнулся к большому креслу, обитому синим бархатом, и подвинул его к графу, в комнате было много позолоченных стульев на неизменных витых ножках в стиле рококо.

Граф уселся на почтительном расстоянии.

До меня донесся приятный аромат.

– Горячий шоколад, – сказала я.

– Да, – подтвердила фрау Вебер и передала мне чашку.

– Вы так добры. – Я вцепилась в скрипку левой рукой. – Поставьте, пожалуйста, блюдце там.

Старик рассматривал меня с восхищенным изумлением, точно так на меня смотрели пожилые мужчины, когда я была маленькой девочкой, точно так на меня однажды смотрела старая монахиня в день моего первого причастия. Я прекрасно помнила ее сморщенное лицо, восторженное выражение. Это случилось в старой больнице Милосердия, той самой, что потом снесли. Монашка была одета во все белое, она тогда сказала: «В этот день ты сама чистота». Меня взяли в тот день на визиты, как было принято делать в день первого причастия. Куда я задевала те четки?

Я увидела, что чашка с шоколадом дрожит в моей руке. Я бросила взгляд направо, на Стефана.

Сделала глоток из чашки, шоколад был ни холодный, ни горячий, как раз такой, как надо. Я выпила всю чашку густого и сладкого шоколада со сливками и улыбнулась.

– Вена, – произнесла я. Старик насупился.

– Дитя, вы обладаете поразительным сокровищем.

– Да, сэр, – сказала я. – Я знаю, Страдивари, Большой Страд, а это фернамбуковый смычок.

Стефан сощурился. Он был сломлен. Как ты смеешь?

– Нет, мадам, я имел в виду не скрипку, хотя я впервые в жизни вижу такой прекрасный инструмент, его не сравнить с теми, что я когда-либо продавал или покупал. Я имею в виду ваш дар музыканта, ту музыку, которую вы исполняли перед отелем, ту музыку, которая выманила нас на улицу. Это было… безыскусное наслаждение. Вот какой дар я подразумевал.

Я испугалась.

– Так и должно быть. Разве ты сможешь повторить это одна? Без моей помощи? Да, ты вернулась в собственный мир, утянув с собой скрипку, – ну и что? У тебя все равно ничего не выйдет. Ты бесталанна, ты воспользовалась моим волшебством и воспарила вверх, а теперь ты снова ползаешь. Ты ничто.

– Посмотрим, – сказала я Стефану.

Остальные переглянулись. К кому я обращаюсь в пустом углу?

– Назовем его ангелом, – сказала я, глядя на графа и показывая в угол. – Вы видите, кто стоит там, видите ангела?

Граф оглядел комнату. Я тоже и увидела в первый раз роскошное трюмо с раскладными зеркалами, от которого пришла бы в восторг любая женщина, оно было гораздо лучше, чем то, что стояло у меня в доме. Я увидела восточные ковры в голубых и оранжевых тонах; я вновь увидела тонкие светлые занавеси, закрывавшие окно под парчовым шелком с фестонами.

– Нет, дорогая, – сказал граф. – Я никого не вижу. Позвольте, я назову вам свое имя. Быть может, и я стану вашим ангелом?

– Вполне возможно, – сказала я, переводя взгляд со Стефана на старика с большой головой и волнистыми волосами.

  106