16 
Катринка тоже красива: у нее спортивное поджарое тело, острые грудки, яростно торчащие под шелковой блузкой с короткими рукавами. Какие маленькие ручки. Из нас четырех только у Катринки идеальное телосложение, и она единственная родилась со светлыми волосами – настоящая натуральная блондинка.
Наступила тишина. О чем это они? Розалинда подобралась и вздернула подбородок.
– Катринка, – произнесла Розалинда едва слышно, наполнив тем не менее всю комнату торжественностью своего тона. – Этот дом ты не получишь.
Она стукнула ладонью по столу и громко расхохоталась. Мне вдруг стало весело, и я рассмеялась – негромко, разумеется. И в самом деле, это было очень забавно.
– Как ты смеешь обвинять меня в подобном?! – взвилась Катринка и набросилась на меня. – Ты два дня держишь в доме мертвое тело, а я еще пытаюсь убедить их, что ты больна. Тебя нужно сдать куда положено, тебя нужно обследовать, тебя следует уложить в кровать. И ты еще думаешь, что мне нужен этот дом, что я пришла сюда специально в такой момент? А у меня, между прочим, есть собственный дом, хоть и сто раз перезаложенный. У меня есть и муж, и дочери, а ты посмела сказать мне такое перед всеми этими людьми, которых мы едва…
Грейди прервал этот поток слов и тихо, но решительно заговорил с ней о чем-то.
Доктор пытался взять Катринку за руку. Розалинда пожала плечами.
– Тринк, – сказала она, – мне неприятно напоминать тебе об этом, но этот дом пожизненно принадлежит Триане. Здесь хозяйка она, и право на него имеет еще только Фей, если Фей еще жива. Может быть, Триана и сумасшедшая, но она пока не мертва.
И тут я снова не удержалась от смеха – тихого озорного смеха, а Розалинда ко мне присоединилась.
– Жаль, здесь нет Фей, – сказала я Розалинде.
Фей была нашей младшей сестрой. Маленькая женщина, ангелок, рожденный больным и истощенным чревом.
Уже больше двух лет никто не видел мою дорогую Фей, не получал от нее никаких известий – ни по телефону, ни по почте. Фей!
– А знаешь, возможно, в этом и была беда с самого начала, – призналась я, вытирая слезы.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Розалинда Она выглядела такой милой и спокойной, что мне это даже показалось ненормальным. Она неловко подняла со стула свое громоздкое тело, подошла ко мне и поцеловала в щеку.
– В трудные времена нам всегда нужна Фей, – всхлипнула я. – Всегда. Нам вечно не хватало Фей. Позовите Фей. Попросите Фей помочь то с одним, то с другим. Все нуждались в Фей, зависели от нее.
Вперед выступила Катринка. Меня потрясло выражение ее лица. Неужели я так никогда к этому и не привыкну? С детства я наблюдала это нетерпение, яростное презрение, нескрываемую личную неприязнь и безмерное отвращение! При одном только взгляде на сестру мне захотелось сжаться и уступить, отвернуться и промолчать и прекратить все споры, перепалки и обсуждения.
– Так вот, Фей, возможно, была бы сейчас жива, – сказала Катринка, – если бы вы не снабдили ее деньгами – ты и твой мертвый муженек. По вашей вине она убежала и исчезла без следа.
Розалинда резко приказала ей заткнуться. Фей? Мертва?
Это уж слишком. Я улыбнулась сама себе. Все понимали, что Катринка явно перегнула палку. Фей действительно исчезла, никто не спорит. Но разве она мертва?
И все же что ощущала я, старшая сестра? Покровительственный страх за Тринк, потому что она действительно зашла чересчур далеко и теперь они начнут упрекать и оскорблять ее, бедняжку. Она расплачется и потом будет долго рыдать, но так ничего и не поймет. Они станут смотреть на нее с презрением, а ей будет очень больно.
– Перестань…
Я не успела договорить, ибо доктор Гидри поспешил вывести меня из комнаты. Грейди взял меня за руку. Я растерялась. Рядом со мной оказалась Розалинда.
А Катринка все выла и выла. До полного изнеможения. Кто-то должен был ей помочь. Возможно, этим человеком окажется Гленн. Он всегда помогал людям, даже Катринке.
Меня вновь поразили услышанные от сестры слова: «…была бы сейчас жива», но я старалась не вдумываться в их смысл.
– Фей ведь не умерла? – спросила я.
Знай я наверняка после стольких мучительных лет ожидания Фей, что ее нет в живых, я позвала бы ее с нами в сырую могилу, и мы могли бы быть там все вместе: Фей и Лили, и мама, и папа, и Карл. Я бы включила Фей в свою литанию.
Но не может быть, чтобы Фей оказалась мертва. Только не моя драгоценная Фей. Чего тогда стоили вся моя эксцентричность, кажущаяся чрезмерной мудрость и высокие чувства.
16 
