Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
79 
Некогда единые книги распадаются на части; огонь, когда-то возжигавший чувства читателей, гаснет, оставляя лишь пепел, и невозможно даже представить, что же в этих книгах вызывало такое благоговейное рвение. И кажется, что этих книг вовсе никто не читал, даже и не писал никто, а сочинители только собирали их воедино, покрывали страницы бессмысленными знаками, нумеровали главы, размечали подразделы и отправляли в печать, зажигая огонь в душах людей, а те грезили о том, что скрывается под обложкой, только прикоснувшись к ней. Amphiteatrum sapientiæ æternæ [172] . Василий Валентин его Триумфальная Колесница Антимония [173] . Utriusque cosmi historiæ.[174]
Возможно ли, чтобы люди прошлого так сильно отличались от живущих ныне, что любили вялые слова, напечатанные на бумаге, и нуждались в них? Должно быть, когда-то книги были иными.
Какие же, к примеру?
Весной 1583 года некий библиофил зашел во двор лондонского собора Святого Павла и стал внимательно разглядывать книжные развалы в поисках чего-нибудь действительно нового — и среди религиозных трактатов, историй об ужасных убийствах, среди лотков с уже устаревшими календарями и предсказаниями, среди рассудительных историй о давешних войнах баронов[175] и религиозных раздорах наткнулся на латинское фолио без даты и места издания, хотя книга казалась английской. Ars reminiscendi et phantastico campo exarandi [176] — и еще многое на титульном листе, заполненном буквами.
Искусство воображения и возделывания полей фантазии. Обернутые в пергамент, сшитые, но не переплетенные, страницы книги не были разрезаны, так что даже просмотреть ее оказалось не так-то просто, Caveat emptor.[177] Библиофил (а это молодой шотландец из хорошей семьи, зовут его Александр Диксон,[178] и состоит он на службе у сэра Филипа Сидни[179]) уже не раз видел подобные книги, что обещают наставление в неких полезных искусствах: как запоминать вещи, как писать тайными кодами, как находить подземные руды и драгоценности, — а настойчивому читателю с каждым шагом дают все больше и больше, как будто вырывая его из оков сна.
Шотландец слыхал об этом искусстве, хотя сам его и не практиковал: связывая в уме места и предметы, можно было запомнить, скажем, последовательность высказываний в проповеди или лекции. В этой книге место именовалось subjectus, а вещь — adjectus.
Под той же обложкой находилась и книга «печатей», что бы это ни значило, ad omnium scientarum et atrium inventionem dispositionem et memoriam — руководство по изучению, устроению, а также запоминанию всех искусств и наук. Разве может память добыть знания? И разве печать предназначена для того, чтобы открывать, а не закрывать?
Затем Разъяснение Тридцати Печатей. Затем Печать Печатей. Последняя.
Per cabalam, naturalem magiam, artes atque breves — виднеются крошечные слова на титульном листе. С помощью каббалы, естественной магии, великих и кратких искусств. Переступая с ноги на ногу, мастер[180] Диксон рыскал по книге — мелькали диаграммы, еврейские буквы, изображения Адама в квадрате, изображения Адама в круге. Он вытащил кошелек (а думал-то внести месячную квартирную плату) и, подняв брови, вопросительно посмотрел на книгопродавца.
О вы, завсегдатаи книжных магазинчиков, скитальцы по библиотекам; вы, что жаждете пройти сквозь внушительный титульный лист, чтобы уже никогда не вернуться, — титульный лист, где мудрые putti [181] выставляют напоказ остов небес, где написанное на еврейском языке Божественное Имя озаряет Землю, где Гермес прикладывает палец к губам, где по полу разбросаны в живописном беспорядке Семь Искусств (виола, циркуль, долото и молоток),[182] а облаченный в мантию Искатель вычерчивает тригон,[183] внимательно рассматривая изображение звезд, — не важно, как часто вы разочаровывались, возвращаясь в старый хладный город, в свое кресло, помните: есть иные книги — новые двери, которые только и ждут, чтобы их распахнули. А кстати, чья это книга? Мастер Диксон вернулся к началу. Посвящение: Французскому Посланнику в Англии. Затем обращение к вице-канцлеру Оксфорда, а также к прославленным докторам и преподавателям.
Филотеус Иорданус Брунус Ноланец,[184] Доктор самой изощренной теологии, Профессор самой чистой и невинной мудрости, известный в лучших академиях Европы, известный и с почетом принимаемый философ, всюду у себя дома, кроме как у варваров и людей низких, пробудитель спящих душ, усмиритель наглого и упрямого невежества, провозвестник всеобщего человеколюбия, предпочитающий итальянское не более, чем британское, мужчин не более, чем женщин, митру не более, чем корону, тогу сенатора не более, чем Доспех полководца, монаший клобук не более, чем мирскую одежду, но привечающий лишь людей миролюбивых, обходительных, верных и полезных; не глядящий на помазание главы, на начертание креста на лбу, на омытые святой водой руки, на обрезание, но только — что ясно видно по его лицу — на образованность ума и души. Ненавистный всем источникам глупости и лицемерия, но взысканный честными и усердными…
172
Амфитеатр вечной мудрости (лат.) — трактат Генриха Кунрата (1560–1605), опубликованный в 1609 г. Соединяет христианство, каббалу, алхимию, магию, физику и отсылки к «Иероглифической Монаде» Джона Ди.
173
Василий Валентин его Триумфальная Колесница Антимония… — Василий Валентин — монах-бенедиктинец, по некоторым источникам — каноник в аббатстве Святого Петра в Эрфурте (XIV в.), алхимик, которого называют отцом современной химии. Возможно, псевдоним группы авторов (в таком случае значение имени — «Могущественный царь»). Уже в начале XVI в. розыски, предпринятые по приказу Максимилиана I (1459–1519, император с 1493 г.), не дали результатов. «Колесница» впервые напечатана в 1604 г.
174
Всеобщая история космоса (лат.) — трактат английского врача и мистика Роберта Фладда (1574–1637), опубликованный в 1617–1621 гг. Фладд критиковал Кеплера, отрицавшего пифагорейскую мистику чисел. Во «Всеобщей истории…», так же как и в «Амфитеатре…» Кунрата, использован иероглиф монады Джона Ди.
175
…о давешних войнах баронов… — Так традиционно именуется довольно давняя война Алой и Белой розы (1455–1585).
176
Ars reminiscendi et in phantastico campo exarandi — первая книга Бруно, опубликованная в Англии. Более полное заглавие, как оно приведено в книге Фрэнсис Йейтс «Джордано Бруно и герметическая традиция»: «Искусство запоминания и возделывания полей фантазии, вводящее во многие новые способы и искусства разыскания, расположения и сохранения, содержащиеся в Тридцати печатях».
177
Пусть покупатель будет осмотрителен (лат.), т. е. претензии по качеству товара не принимаются.
178
Александр Диксон — сведений о нем не дает даже «Британская энциклопедия». Известен лишь как ученик Бруно, «которого Ноланец любит, как свои глаза» («О причине, начале и едином», диалог первый), и автор книги о мнемонике.
179
Филип Сидни (1554–1586) — выдающийся елизаветинец, блиставший многими талантами. Поэт, автор пасторали «Королева мая» (1578), поэмы «Аркадия» (1580, опубл. 1590), цикла сонетов «Астрофил и Стелла» (1582, опубл. 1591), сделавшего жанр сонета модным в английской литературе, и небольшого трактата «Защита поэзии» (1580–1583, опубл. 1595). Человек, полный политических планов и гуманистических идей, Сидни смог реализоваться только в литературе. Джордано Бруно посвятил ему диалоги «Изгнание торжествующего зверя» (1584) и «О героическом энтузиазме» (1585).
180
Мастер — старший сын виконта и барона в Шотландии. (Прим. пер.)
181
Putti — пухлые крылатые дети, перешедшие с римских саркофагов II в. в искусство Ренессанса.
182
…Семь Искусств (виола, циркуль, долото и молоток)… — Система обучения в на подготовительном факультете средневековых университетов включала «семь свободных искусств», разделенных на два цикла: тривиум (грамматика, риторика, диалектика) и квадривиум (арифметика, геометрия, астрономия и музыка).
183
Тригон — разность долгот двух планет в 120°; здесь — треугольник.
184
Филотеус Иорданус Брунус Ноланец… — использован перевод Г. Дашевского из книги Ф. Йейтс (с изменениями по тексту Краули).
79 
