Последние отзывы

  95  

«Свинья», — ответил Бруно.^[256]

«А вы, господин доктор? — Князь Аласко, повернув свою большую голову, почтительно обратился к Джону Ди, сидевшему в другом конце комнаты. — Каковы ваши взгляды, если принять во внимание суждения моего земляка, каноника Коперника?»

«Я читал его книгу, — осторожно ответил доктор Ди. — Он нашел объяснение наблюдаемому. Лучше, чем это сделал Птолемей, последователь Аристотеля».

«Значит, вы согласны», — сказал Бруно, улыбаясь своей беспокойной улыбкой, такой же (думал Диксон), какой он улыбался университетским мужам.

Доктор Ди помедлил с ответом. Атмосфера становилась напряженной. На этом же пункте оксфордская толпа восстала, потеряв всякое терпение. Гости затихли в ожидании.

«Я согласен с тем, что касается движения».

«Тогда вы должны согласиться, что теория Аристотеля о материи неверна. Если Коперник прав, то земля — это звезда, подобная другим звездам Венере Марсу Юпитеру Сатурну, которые вместе с землей движутся вокруг Солнца. А значит, они состоят из сходной материи. Аристотель же, как его трактуют, с этим не согласен. И здесь Коперник опроверг Аристотеля».

«Но сам Коперник такого не говорил».

«Коперник не понимал, что пишет. Он создал новые небеса. Должна быть и новая земля».

Филип Сидни улыбнулся, скрестив руки:

«Поэты взбунтуются. Ибо звезды должны вращаться, солнце — вставать и садиться, чтобы поэты могли слагать стихи. Их рифмы не подстроятся под все эти новшества».

«Ну, тогда пусть присоединяются к этим педантам из Оксфорда. Истина может дать поэзии больше, чем заблуждение».

«Сэр, — сказал Ласки. — Я присутствовал на диспуте. Должен признаться, что мне непонятны и ваши доводы, и то, какое отношение они имеют к материи, и почему вас освистали».

«Коперник, — не задумываясь ответил Бруно, — неизвестен в этой стране, сэр; здешние люди не готовы пролить свет на его скрытые истины. А доктора, некогда знавшие больше, чем он, издавна процветавшие в Оксфорде, ныне презираемы, их могилы осквернены, а останки разбросаны. Этими любителями наводить глянец на речные камушки, это их рук дело».

Могучий дух пробудился в сем человеке: он рвется из тела, чувствовал доктор Ди, и воздух в комнате дрожит, и гости в замешательстве. Он заметил, так мягко, как только мог:

«Вас это может удивить, сэр, но и здесь люди кричат на улицах о системе Коперника».

Итальянец повернулся к нему: на миг показалось, что это не человек, а молния. Потом он стал прежним.

«Да», — не отступая, сказал доктор Ди, удивленный, но не обеспокоенный. Спокойно и осторожно, будто приближаясь к норовистой лошади, он подошел к итальянцу и коснулся его руки.

«Кричат на улицах, — продолжал он. — О Копернике написано в альманахе моего друга мастера Леонарда Диггса.^[257] Не хотите ли почитать? Вас заинтересует. У меня он есть, найду за минуту. Вы читаете по-английски?»

Бруно перевел взгляд на английских лордов и быстро отвел глаза.

«Не слишком хорошо. Нет, не читаю. Но этот господин мог бы помочь мне».

Он имел в виду Диксона, который с готовностью сделал шаг вперед. С позволения Бруно Ди повел их обоих в угол комнаты, где груды томов и libelli,^[258] переплетенных и без переплетов, готовые обрушиться в любую минуту, лежали на полках и сосновом столе.

«Составлять много книг — конца не будет»,^[259] — процитировал доктор. Он зашелестел книгами в поисках нужной, приподнял крышку сундука, и Бруно мельком увидел рукописи, в которых слова были выведены старым готическим шрифтом; взял с полки книгу, придержав рукой остальные, попытавшиеся последовать за товаркой. Потрепанная, зачитанная книжечка.

«"Вечное предсказание", — сказал он. — Его сын Томас добавил сюда описание Небес. Я знал и учил его, когда он был мальчиком, а потом еще, когда он вырос. Смотрите сами».

Он положил книгу на стол и сделал шаг в сторону, однако спиной к итальянцу повернулся не сразу, словно (подумал Диксон) положил перед мастифом кость, чтобы его успокоить.

Бруно открыл книгу. Сферический символ. Солнце в центре.

Он думал: Кто он такой? Как только разгоряченный дух Бруно явился в этой комнате, английский доктор принял облик источника прозрачной воды — складки его одежды стали струящимися вниз потоками, а лицо и борода — пеной и брызгами. Лишь на мгновение. Никто больше не заметил.

  95