127 
Сенька-Крест со слугами к князю с Княгиней бегут. Феденька упал, где плясал; встал, стоит, белый весь, руки ходуном ходят. Томочка прямиком к отцу бросилась, толпа разбегаться начала, кто куда; шум, крик, плач, конский топот, выстрелы…
А у меня перед глазами помутилось все. От слез, должно быть. Голова кругом идет, уж и сама не помню, как до дивана добралась, упала, дышу, рыба-акулька, рот разеваю; воздуху мне не хватает. Тело свинцовым сделалось, плавят меня, в новую форму льют; бьется что-то внутри меня, наружу просится, живот нарывом дергает; пока еще терплю…
Рожать собралась, дура-Акулина?! Вот ведь самое время! Небось, еще и двойня, как Дух напророчил… Погодите, миленькие, потерпите чуть-чуть, не время сейчас, дайте в себя прийти – ведь сил у мамки вашей ну никаких не осталось…
Это я их, деточек наших, еще не рожденных, уговариваю. Сама понимаю: глупо! если приспичило, значит, ничего не попишешь! – а что мне еще остается?!
…И ведь уговорила! Успокоились детки, и боль попустила, только ноет противно, в низу живота – но это пустяки, это терпеть можно; лишь бы опять не началось.
Вздохнула глубоко. Раз, другой. В голове прояснилось малость, не кружится больше. Слезы рукавом вытерла, уселась поудобнее, на подушки откинулась… И сразу, едва полегчало, первая мысль: как там князь с Княгиней?! Живы ли?!
Внизу двери хлопают, сапоги по лестницам топочут, голоса:
– …Сюда, сюда несите! В княжьи покои…
– Ах, горе, горе-то какое…
– Доктора! Доктора скорей!
– …Там еще раненые есть. Холопы; бунтовщики. Их куда?
– И верно… не добивать же?..
– Это как прикажете, ваше…
– Во флигель, во флигель их! пусть прислуга с дураками хлопочет! Отрядите людей, чтоб перенесли…
– Слушаюсь, ваше…
– Облав-юнкер Аньянич! немедленно скачите в город за доктором!
– Слуша…
– Не надо в город! – это отец Георгий, по голосу узнала. – Тут дача профессора Ленского рядом! Он сейчас там должен быть. Ленский – врач. Прекрасный врач! знающий! опытный!..
– Обер-юнкер Аньянич! Дорогу к даче профессора Ленского знаете?
– Никак нет, ваше…
– Кучер княжий! Сенька знает…
– Найдите кучера, запрягайте коляску – и к профессору Ленскому! Живо! И без врача не возвращайтесь! из-под земли!
– Есть добыть! из-под земли!..
– Выполнять!
Дробь сапог по ступенькам. Хлопает входная дверь.
– Акулина! как ты?
Даже не заметила, как муж любимый вошел, как рядом оказался.
– Слава Богу, Феденька! Они-то как? Княгиня? Шалва Теймуразович?
Помрачнел Федор. Рядом на диван опустился. Тяжко, грузно – будто ноги разом держать отказались. Отвернулся: в глаза смотреть боится.
– Плохо. Дышат покамест оба – и то за счастье. Я… ты прости меня, если сможешь. Рашель… приказала она. Не мог я ослушаться. Знал, что с двух концов она себя жжет – собой и мной! – а не мог по-другому! Любит она князя. Себя не пожалела, чтоб его вытащить…
– Вытащила?
– Не знаю, Акулинушка. Сама бы надорвалась. И вместе мы – вряд ли… я-то ладно, а Рашели не хватило бы. Спасибо, Тамара подоспела… Друц рассказывал: он ее в крестницы взять хотел. Чтоб к нам пробиться, когда мы в Закон выходили – да не сложилось. Его к нам утянуло, а княжна ТАМ осталась. Одна; гореть. Вот и сгорело в ней что-то… Или наоборот, зажглось. Видит она, что другие не видят, финты на лету схватывает…
– Без крестного, без крестника?! Не бывает ведь так!
– Выходит, бывает. Помогла она нам; крепко помогла. Без нее и Княгиня бы уже Богу душу отдала, и князь бы умом двинулся, никакой Обратный Хоровод не оттанцевал бы. А так… не знаю. Может, очнется князь. Может – нет. А с Рашелью худо. Боюсь, не протянет долго. Эх, будь мы сейчас в силе! уж смогли бы! и ее, и его…
Верю, Феденька. Не верю даже – знаю. Смогли бы. Силы у нас – через край, на всех хватит! ну, если не на всех, то на них-двоих – уж точно! Жаль, заперта та сила, нет ей выхода. И камешки, что в шкатулке остались, не спасут: не хватит тех камешков, их нам – на один зубок. только спалим зря…
– Пошли, Феденька. Глянем, как они там…
Оперлась на мужнину руку. Боль в животе отдалась, голова ходуном. Сцепила зубы; ничего, идти могу. Да и недалеко тут; покои хоть князя, хоть Княгини – в двух шагах.
– А ведь это Друц нас всех спас, – уже в дверях, ни с того ни с сего, вдруг сообщает Феденька. – Кальвадоса насмерть загнал. В училище примчался, дежурному унтеру чуть не в морду… всех в момент на ноги поднял – и сюда. Если бы не он…
127 
