17 
Перебирая все это в памяти, я смутно припомнил какую-то проблему, возникшую недавно в связи с Номером Девять, и прервал шепот Бориса вопросом:
– А что теперь с Номером Девять? Он в хорошей форме?
Борис молча прошел несколько шагов и только потом ответил:
– Мы не взяли коробку с собой.
– Коробку?
– Номер Девять слетел с основания. Со многими это случается, но их легко приладить. Я поместил его в специальную коробку и собирался починить, как только мама раздобудет нужный клей. Я положил его в коробку – специальную, чтобы не забыть, где он находится. Но коробку мы не взяли.
– Понятно. То есть вы оставили ее там, где жили раньше.
– Мама забыла его упаковать. Но сказала, что мы скоро вернемся. В старую квартиру – и он будет там. Я смогу его починить: у нас теперь есть нужный клей. Я скопил немного денег.
– Ясно.
– Мама говорит, все будет хорошо, она этим займется. Позаботится, чтобы новые жильцы не выбросили его по ошибке. Сказала, мы скоро туда наведаемся.
У меня сложилось отчетливое ощущение, будто Борис на что-то намекает, и когда он снова умолк, я сказал:
– Борис, если хочешь, я могу повести тебя туда. Да, мы могли бы пойти туда вместе, вдвоем. Пойти в старую квартиру – и забрать Номера Девять. Скоро у меня выдастся свободная минута. Возможно, даже завтра. Потом, как ты говоришь, у тебя есть клей. Раз-два – и Номер Девять снова будет в лучшей форме. Так что не огорчайся. Еще немного – и все будет в порядке.
Фигура Софи вдруг вновь исчезла из виду – на этот раз так внезапно, что я подумал: должно быть, она вошла в какую-то дверь. Борис дернул меня за руку – и мы оба поспешили к тому месту, где она скрылась.
Скоро мы обнаружили, что на самом деле Софи свернула в переулок, немногим шире трещины в стене. Он круто шел вниз и был таким узким, что, казалось, по нему нельзя спуститься, не задев локтем шероховатую стену справа или слева. Темноту рассеивали всего два уличных фонаря – один посередине пути, другой где-то совсем далеко.
Борис ухватил меня за руку, едва мы начали спуск, и скоро опять послышалось его неровное дыхание. Софи я увидел уже в конце переулка, но, похоже, она наконец заметила свое упущение и стояла у дальнего фонаря, глядя на нас снизу вверх с немного озабоченным видом. Когда мы приблизились к ней вплотную, я сердито сказал:
– Послушай, разве ты не видишь, что нам за тобой не угнаться? День выдался утомительный – и для меня, и для Бориса.
Софи мечтательно улыбнулась. Потом, обняв Бориса за плечи, привлекла мальчика к себе и мягко проговорила:
– Не огорчайся. Я знаю, здесь не слишком приятно – похолодало и идет дождь. Но не расстраивайся – очень скоро мы попадем домой. Там будет очень тепло, мы об этом позаботимся. Так тепло, что можно будет остаться в футболках, если захочется. Там есть большие новые кресла, в которых можно свернуться калачиком. Такому малышу, как ты, легко в них потеряться. Ты полистаешь свои книги или посмотришь фильм по видео. А если захочешь, достанем из шкафа настольные игры. Я выну их все, а ты с мистером Райдером выберешь, в какую сыграть. Можно будет разбросать по ковру большие красные подушки и поставить игру прямо на пол. А я все это время буду готовить нам ужин и накрывать в уголке стол. Вместо одного большого блюда я, пожалуй, подам несколько разных. Мясные шарики, маленькие пирожки с сыром, немного пирожных. Не беспокойся, я помню все твои любимые и разложу их на столе. Потом мы сядем за ужин, а после еды продолжим игру втроем. Конечно, если тебе надоест игра, то мы ее оставим. Быть может, тебе захочется поговорить с мистером Райдером о футболе. Пойдешь спать, только когда по-настоящему устанешь. Твоя комнатка крошечная, но очень уютная, ты сам это сказал. Наверняка будешь спать как убитый. Неприятная прогулка по холоду к тому времени забудется. Да нет, ты все об этом забудешь, как только перешагнешь порог и почувствуешь тепло отопления. Давай не вешай носа. Мы уже почти добрались.
Говоря это, Софи обнимала Бориса, но потом вдруг выпустила, повернулась и пошла дальше. Внезапность ее поступка захватила меня врасплох: ее слова постепенно меня убаюкивали – и я на мгновение даже смежил веки. Борис тоже, казалось, был озадачен, и пока я брал его за руку, Софи вновь от нас удалилась.
Я старался, чтобы она не ушла слишком далеко, но заслышал позади чьи-то шаги и, не утерпев, оглянулся. Прохожий как раз вступил в круг света, отбрасываемого фонарем, и я увидел знакомое лицо. Звали его Джеффри Сондерс, мы с ним вместе учились в школе в Англии. С той поры мы не встречались, и меня поразило, как сильно он состарился. И скудное освещение, и холодная морось, конечно, играли роль, но все равно его потрепанный вид поражал. Плащ на нем словно потерял способность застегиваться – и он на ходу придерживал его у воротника. Мне не очень-то хотелось с ним здороваться, но стоило нам с Борисом двинуться вперед, как Джеффри Сондерс с нами поравнялся.
17 
