ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Королевство грез

Очень скучно >>>>>

Влюбленная вдова

Где-то на 15 странице поняла, что это полная хрень, но, с упорством мазохостки продолжала читать "это" аж до 94... >>>>>

Любовная терапия

Не дочитала.... все ждала когда что то начнётся... не понравилось >>>>>

Раз и навсегда

Не понравился. Банально, предсказуемо, просто неинтересно читать - нет изюминки. Не понимаю восторженных отзывов... >>>>>

Легенда о седьмой деве

Очень интересно >>>>>




  2  

Эдвард наблюдал, как дети росли, расцветали, и мало-помалу его жизнь сосредоточилась в них и словно замедлила течение. Он уделял им каждую свободную минуту, а вскоре окончательно поселился в Кротоне. Последние два года он никуда не выезжал, тем более что здоровье его сильно ухудшилось. Сердце давало знать о себе, когда Эдвард чересчур много работал, расстраивался или волновался, что теперь случалось крайне редко. Он был счастлив здесь, с дочерьми.

Прошло двадцать лет со дня смерти жены, того теплого весеннего дня, когда Господь окончательно отвернулся от него. Эдвард, преисполненный гордости и счастья, ожидал за порогом спальни, когда раздастся крик новорожденного. Он и подумать не мог, что трагедия повторится. Его первая жена вместе с малышом стали жертвами эпидемии дифтерии, и на этот раз, потеряв Элизабет, он едва не умер. Первое время Эдвард не хотел жить и постоянно чувствовал присутствие Элизабет в их нью-йоркском доме. Позже он возненавидел пустоту огромных комнат и старался как можно больше путешествовать, но потом осознал, что забросил малышек-близнецов, последний дар Элизабет. И хотя не мог заставить себя продать особняк, выстроенный отцом, в "котором родился и вырос, все же закрыл его и перебрался поближе к детям. С тех пор он никогда не скучал ни по дому, ни по Нью-Йорку, ни по светскому обществу.

Не обращая внимания на окружающее, Оливия продолжала заполнять длинные бумажные полосы своим мелким аккуратным почерком, отмечая, что нужно заменить и какие вещи заказать заново. Иногда она посылала слуг в городской дом привезти необходимое оттуда, но по большей части обращалась в магазины, зная, что отец не любил нью-йоркское поместье. Она, как и Эдвард, была счастлива спокойствием здешней жизни и очень редко ездила в Нью-Йорк, если не считать своего дебюта, когда отец представлял дочерей своим друзьям и всему высшему обществу. Оливия находила светскую жизнь довольно интересной и забавной, но крайне утомительной. Ее изматывали каждодневные выезды в театры, на балы, в гости, необходимость соблюдать строжайшие правила этикета. Она чувствовала себя так, словно постоянно находится на сцене, разыгрывая несвойственную ей роль, так что под конец возненавидела и себя, и окружающих – в отличие от Виктории, которая буквально расцветала в лучах всеобщего внимания. Оливия же облегченно вздохнула, вернувшись к своим книгам, лошадям, цветам и каждодневным прогулкам по холмам к близлежащим фермам.

Она обожала скакать верхом, прислушиваться к весенним звукам, наблюдать, как медленно, неохотно уходит зима, любоваться многоцветьем осенних красок. И едва ли не с малолетства вела отцовский дом с помощью Алберты Пибоди, женщины, вырастившей сестер и заменившей им мать. Хотя зрение у Берти было неважным, ум по-прежнему оставался острым, и она с закрытыми глазами могла отличить Оливию от Виктории.

Вот и теперь Берти пришла справиться, как подвигается работа. У нее уже не хватало ни терпения, ни сил, чтобы сделать все самой, и она была благодарна Оливии за помощь. Оливия тщательно проверяла состояние гобеленов, хрусталя, постельного белья; ничто в доме не ускользало от ее внимания. Виктория же терпеть не могла кропотливые и бесконечные домашние хлопоты. Странно, какими разными могут быть близнецы!

– Ну что? Все тарелки перебиты или дотянем до рождественского ужина? – осведомилась Берти, ставя на стол стакан ледяного лимонада и тарелку свежеиспеченного имбирного печенья. После двадцати лет беспорочной службы Алберта привыкла считать девочек своими дочерьми. С того дня как она взяла в руки два кричащих свертка, они не расставались ни на день.

Эта маленькая пухленькая женщина с белоснежными, собранными в пучок волосами и пышной грудью утешала девочек, выслушивала их детские секреты, помогала в невзгодах и подставляла плечо, когда им хотелось поплакать. Словом, заменяла обоих родителей именно в том возрасте, когда так трудно без матери. Отец редко бывал с ними и, целиком поглощенный скорбью о жене, держался отчужденно. Правда, за последние годы, растеряв бодрость духа и здоровье, он смягчился и искренне привязался к детям. Сердечная болезнь, причиной которой он считал потрясения и скорби по так рано ушедшим женам, не позволяла вести активный образ жизни. Теперь же, получив возможность передать управление заводами в руки доверенных лиц, он стал куда счастливее и спокойнее.

  2