Последние отзывы

  87  

Она связала волосы алой лентой, оставив локоны свободно спадать вниз по спине. Прикрыв мертвое тело обрывками розового бархата, она подняла шпагу и прицепила к своему поясу, потом вытащила ее из ножен, чтобы полюбоваться, сунула обратно и подняла с земли кремового цвета плащ.

– А теперь вперед, дорогой, – сказала она и поцеловала меня.

Я не мог сдвинуться с места. Мне хотелось лишь одного: вернуться в башню и оставаться там рядом с Габриэль. Она обернулась и потянула меня за руку, а потом бегом бросилась вперед.

Она наслаждалась свободой и легкостью движений, а я уже начинал задыхаться и с трудом поспевал за ней.

Ни со мной, ни тем более с кем-нибудь из смертных никогда не случалось чего-либо подобного. Она почти летела. Видя, как она несется сквозь нагромождение рыночных рядов, не обращая никакого внимания на кучи хлама и мусора, я едва не потерял равновесие и вынужден был остановиться.

Она вернулась и поцеловала меня.

– Ведь у меня нет больше причин одеваться, как раньше, и не иначе. Разве я не права? – спросила она таким тоном, как будто разговаривала с маленьким ребенком.

– Нет… конечно, нет, – ответил я и подумал, что, может, оно и к лучшему, что она теперь не имеет возможности читать мои мысли. Я был не в силах оторвать взгляд от прекрасной формы ее ног, туго обтянутых кремовыми шелковыми чулками, от чуть приподнятого на груди сюртука. Лицо ее пылало.

Как вы знаете, в те времена нам не позволялось видеть открытые женские ножки, а уж тем более бедра и (живот под плотно облегающими бриджами.

Но ведь теперь она не обыкновенная женщина. Как и я не обычный мужчина. При одной мысли об этом у меня на мгновение кровь застыла от ужаса.

– Пойдем же! Я хочу снова прогуляться по крышам! – нетерпеливо воскликнула она. – Хочу отправиться на бульвар Тамплиеров. Мне не терпится увидеть театр, который ты купил и который после закрыл. Ты покажешь мне его?

Говоря это, она не сводила с меня пристального взгляда.

– Конечно, – ответил я. – А почему нет?

Вечная, как мне казалось, ночь наконец-то близилась к завершению. Когда мы вновь очутились на освещенной лунным сиянием набережной Иль-Сен-Луи, до рассвета оставалось еще два часа. Вдалеке, там, где я ее и оставил, я увидел привязанную кобылу. В суете, начавшейся после нашего исчезновения, животное, должно быть, никто не заметил.

Мы осторожно прислушивались, надеясь уловить хоть какие-нибудь звуки присутствия Никола или Роже, но дом был погружен в тишину и казался пустым.

– Во всяком случае, поблизости их нет, – шепнула она. – Может быть, они ушли куда-нибудь?

– Квартира Ники! – воскликнул я. – Из окон его квартиры можно наблюдать за моей лошадью, и они могли приказать кому-либо из слуг следить за нею и немедленно сообщить, если мы вдруг вернемся.

– Тогда нам лучше оставить ее здесь и украсть другую.

– Нет, это же моя лошадь! – возразил я и почувствовал, как она еще крепче сжала мне руку.

Снова наш старый друг – то самое неизвестное существо. На сей раз оно двигалось по другой стороне острова, вдоль берега Сены и по направлению к левому берегу.

– Все, исчез, – сказала она. – Пошли, мы можем украсть другую кобылу.

– Подожди. Я попытаюсь заставить ее оборвать привязь и прискакать к нам.

– А ты можешь это сделать?

– Сейчас увидим.

Я сконцентрировал всю свою волю и мысленно приказал кобыле встать на дыбы, разорвать повод, которым она была привязана, и подойти ко мне.

Не прошло и секунды, как она уже тянула и дергала кожаный повод, потом попятилась и оборвала его.

Громко цокая подковами по камням, она приблизилась к нам, и мы вмиг оказались на ее спине. Габриэль села впереди, а я пристроился за ней и, собрав в руках обрывки поводьев, пустил кобылу в бешеный галоп.

В тот момент, когда мы пролетали по мосту, я явственно ощутил какое-то движение вокруг и услышал ропот в умах смертных.

Однако нас уже поглотила гулкая темнота Иль-де-Ая-Сите.

Как только мы оказались в башне, я зажег просмоленный факел и повел Габриэль в подземную темницу. Времени на осмотр верхних помещений башни уже не оставалось.

Пока мы спускались по выщербленным ступеням, она остекленевшим взглядом медленно осматривалась вокруг. Алое одеяние сияло на фоне черных камней. Чувствовалось, что царящая под землей сырость вызывает в ней отвращение.

Заметив, что ее беспокоит мерзкий запах, доносящийся из тюремных камер, я мягко объяснил ей, что он не имеет к нам никакого отношения. Когда мы достигли наконец подземного склепа и захлопнули за собой тяжелую, окованную железом дверь, запах совершенно перестал ощущаться.

  87