очень нудно 
55 
Корабль налетел на айсберг.
Сначала рангоут с хрустом врезался в выступающий над водой лед, а затем и весь корабль, крушась, столкнулся с айсбергом. Корабль со скрежетом продвинулся вперед. Мачта сломалась и рухнула, потянув за собой паруса, разрывая их. Кусок льда упал на палубу в нескольких футах от Тиффани, усыпав ее ледяными осколками.
— Этого не должно было случиться! — задыхаясь, выговорила она, повиснув на рулевом колесе.
«Выходи за меня», — сказал Зимовой.
Струи пенящейся воды с ревом заливали тонущий корабль. Тиффани недолго продержалась на поверхности, затем ледяная вода сомкнулась над ней…
… вот только вода внезапно стала не холодной, а теплой. Но она все еще не могла дышать. В темноте она попыталась всплыть на поверхность, как вдруг тьма расступилась и свет залил ей глаза. Чей-то голос произнес:
— По-моему, эта перина слишком мягкая, но разве миссис Огг станет меня слушать.
Тиффани моргнула. Она лежала в кровати, и около нее стояла тощая женщина с встрепанными волосами и довольно красным носом.
— Ты металась и ворочалась, как безумная, — сказала женщина, ставя дымящуюся чашку на маленький столик рядом с кроватью. — Однажды кто-нибудь в ней задохнется, помяни мои слова.
Тиффани снова моргнула. Я должна думать: «О, это был всего лишь сон. Но это был не только сон. И не мой сон».
— Сколько сейчас времени? — спросила она.
— Около семи, — ответила женщина.
— Семь! — Тиффани откинула простыни в сторону. — Пора вставать! Миссис Огг ждет свой завтрак!
— Это вряд ли. Я отнесла ей завтрак в кровать десять минут назад, — сказала женщина, окидывая Тиффани Взглядом. — И я пошла.
Она засопела.
— И пей чай, пока он не остыл.
С этими словами она направилась к двери.
— Миссис Огг нездоровится? — спросила Тиффани, оглядываясь по сторонам в поисках своих носков. Она никогда не слышала, чтобы кому-нибудь приносили еду в кровать, если он не слишком болен или слишком стар.
— Нездоровится? Не думаю, что она хоть один день за всю свою жизнь была больна, — ответила женщина, показывая всем своим видом, что она считает это нечестным. Она закрыла дверь.
Даже пол в спальне блестел — не потому, что его отполировали ногами за долгие годы, истерев доски и сровняв все шероховатости, но потому, что кто-то натер его песком и покрыл лаком. Босые ступни Тиффани слегка прилипали к нему. И нигде не было ни пылинки, ни паутинки. Комната была светлая, новенькая и совершенно не такая, какая должна быть комната в коттедже ведьмы.
— Я собираюсь одеться, — произнесла она в пространство. — Есть тут фиглы?
— Нетути, — раздался голос из под кровати.
После яростного перешептывания голос добавил:
— То бишь, туточки едва ли кто из нас есть.
— Тогда закройте глаза, — сказала Тиффани.
Она оделась, прихлебывая чай. Чай в постель, когда ты даже не больна? Так обращаются только с королями и королевами!
И тут она заметила синяки на пальцах. Они совсем не болели, но кожа посинела там, где рулевое колесо ударило по ним. Так…
— Фиглы? — позвала Тиффани.
— Кривенс, вдругоряд ты нас не надуришь, — отозвался голос из-под кровати.
— Вылезай оттуда и встань, чтобы я тебя видела, Вулли Валенок! — скомандовала Тиффани.
— Вот истиное каргоство, мисс, как ты мя завсегда узнаешь.
Под кроватью быстро пошептались, и Вулли Валенок — а это и правда был он — вылез на свет божий вместе с двумя другими фиглами и Горацио, сыром.
Тиффани уставилась на Горацио. Ну ладно, он все же голубой сыр и он такого же цвета, как и фиглы. И, без всяких сомнений, такое же поведение. Но почему он был обернут в грязный лоскут фигловского тартана?
— Он нас знашел, — сказал Вулли Валенок, обнимая Горацио обеими руками. — Можно, он останется со мной? Он все разумеет, что я не изреку!
— Это просто поразительно, потому что я — нет, — заметила Тиффани. — Слушай, мы попадали вчера в кораблерушение?
— Ох, айе. Почасти.
— Отчасти? Оно было на самом деле или нет?
— Ох, айе, — нервно ответил фигл.
— Да или нет? - настаивала Тиффани.
— Почасти было и почасти нет, — поежившись ответил Вулли Валенок, — мне верны слова не ведомы…
— Фиглы все целы?
— О, айе, мисс, — оживился Вулли Вуленок. — Нае проблемо. В конце концов, посудина и море только приснились.
— И айсберг тоже приснился? — спросила Тиффани.
55 
