182 
— Но почему это от меня скрывают? Разве не должна я все знать?
— Понятия не имею. Может быть, если ты ничего не знаешь, никто не сможет ничего выведать у тебя. Мох, наверное, был бы способен на такое.
— Ох… — Некоторое время они ехали молча, но на этот раз оба не чувствовали смущения. Хизи взяла старика за руку. Тот в ответ сжал ее пальцы. — Интересно, если мы добьемся успеха — убьем Изменчивого, — вернутся ли в Нол мелкие боги вроде тех, что живут здесь? Станет ли империя похожа на Балат?
— Ни одно место не похоже на Балат, — заверил ее старый менг. — Но я понял, что ты хочешь сказать. Да, думаю, так и будет. Когда не станет Изменчивого, пожирающего их, мелкие боги вернутся.
— Это хорошо, — сказала Хизи.
Еще через два дня они достигли Шеленга. Предгорья сменились все более высокими горными хребтами, и путники поднимались и спускались по их склонам, разыскивая место, название которого Хизи теперь все чаще слышала от воинов Шелду: Эриквер. Ее сердце, казалось, бьется все чаще с каждым прошедшим моментом и с каждой лигой пути, наполняя девочку лихорадочной энергией. Хизи испытывала страх, о котором говорил Братец Конь, но он не шел ни в какое сравнение с острым предчувствием опасности, и это ощущение рождало скорее радость, чем ужас.
То обстоятельство, что Перкар становился все более мрачным и ушедшим в себя, больше не волновало Хизи. Ее жизнь четырежды необратимо меняла свое течение: когда она нашла для себя библиотеку и Гана; когда поняла природу текущей в ней царственной крови; когда ей пришлось бежать из Нола и поселиться среди менгов; и наконец, когда, пройдя сквозь поверхность барабана-озера, она стала шаманкой. Ни одно из этих изменений не принесло Хизи спокойствия и счастья, ни одно не дало хоть какой-то уверенности в будущем.
Все это сулил ей завтрашний день. В Эриквере она найдет то или иное решение, освободится от проклятия текущей в ее жилах крови — убьет его источник или погибнет сама. От таких мыслей возбуждение Хизи росло, и она все чаще вспоминала подаренную ей Йэном статуэтку — как же давно это было! Статуэтку с торсом женщины и телом лошади — олицетворение веры менгов в то, что в другой жизни всадник и конь становятся единым целым. Она сама теперь стала таким существом. Она была кобылицей, быком, лебедем, но превыше всего она была Хизи, и она остается жить или умрет, оставаясь самой собой. Этого никто не сможет у нее отобрать.
Хотя отряд ехал рысью, Хизи пустила Чернушку гало-том, подняв целый вихрь листьев. Остальные смотрели ей след и, должно быть, смеялись. Хизи не было до этого дела. Ей хотелось мчаться так, чтобы копыта стучали в такт с ее сердцем. Ветви хлестали Хизи — тропа была узкой и крутой, — но Чернушка уверенно огибала препятствия. Хизи ухнула, сделав крутой поворот, и чуть не столкнулась с другим всадником.
Обе лошади резко осадили назад, и всадник — один из разведчиков Шелду — бросил на Хизи взгляд, в котором мешались страх и гнев. Девочка открыла рот, чтобы извиниться, но воин опередил ее.
— Менги, — выдохнул он. — Мы не можем ехать этой дорогой.
— Что?
— Там, в долине, — продолжал разведчик, размахивая руками, — целая армия. — Он хмуро посмотрел на Хизи, потом поскакал дальше вверх по склону.
Хизи заколебалась, вся ее безрассудная отвага покинула ее — но не настолько быстро, чтобы прихватить с собой и любопытство. Впереди тропа делала еще один крутой поворот, и сквозь деревья Хизи могла видеть склон, уходящий к лежащей внизу долине. Она осторожно направила Чернушку туда, где деревья расступались, надеясь хоть одним глазом посмотреть на армию, о которой говорил разведчик.
Оказавшись на открытом месте, Хизи увидела долину столь правильной формы, словно кто-то ее пропахал гигантским плугом. Слева от Хизи был крутой обрыв, а справа тропа извивалась по почти отвесному склону, делаясь такой крутой и узкой, что Хизи трудно было себе представить, как лошадь пройдет по ней, не упав вниз. Даже деревьев, которые могли бы задержать падение, не было на склоне; лишь там, где земля становилась ровной, виднелся лес. Несколько воинов Шелду стояли, спешившись, на полпути вниз, а еще ниже на тропе виднелась другая группа всадников — те поднимались из долины, где в зарослях кустарника солнечные лучи в тысяче мест вспыхивали на стали; казалось, множество железных муравьев ползает по узкой лощине в поисках пищи.
Однако это были не муравьи. Это были люди и кони — менги.
182 
