Последние отзывы

  199  

— Я уже сделал это, спасибо. Он останется с тобой, а потому останусь и я.

— Твой дядя много для тебя значит.

Ю-Хан посмотрел Хизи в глаза — чего менги делать избегали, если только не хотели оскорбить; такой взгляд мог означать также высшую степень откровенности.

— Я зову его дядей, — очень тихо сказал он, — потому что он так никогда и не женился на моей матери и не дал мне права называть его отцом. Тем не менее он меня зачал. И когда моя мать умерла, а ее клан не пожелал заботиться о сироте, Братец Конь принял меня в свою семью. Немногие бы так поступили: обычно принято позволять клану матери разделаться с ребенком, как он сочтет нужным.

— Разделаться?

— По обычаю нежеланного ребенка оставляют в пустыне на милость богов. — Ю-Хан наконец отвел глаза, сообщив Хизи все, что хотел.

Девочка оглянулась на Нгангату и Тзэма в поисках поддержки; полуальва рассеянно кивнул, а Тзэм растерянно смотрел на менга, по-видимому, не все поняв из его слов. Никто из них не мог помочь Хизи решить, как следует ответить на сообщение Ю-Хана.

— Почему ты говоришь мне об этом сейчас? — наконец спросила она.

— На тот случай, если дядя… — Ю-Хан помолчал и начал снова: — Чтобы, если Братец Конь и я оба погибнем, ты знала, какие петь песнопения нашим духам. После смерти обо мне можно будет говорить как о его сыне. — Он лукаво улыбнулся. — Пойми, я этого не требую. Мой меч и так принадлежит тебе, потому что Братец Конь — твой союзник. Я просто прошу тебя.

— Мне больше хотелось бы обещать тебе, что вы с Братцем Конем не погибнете, — ответила Хизи.

— Не обещай того, что не в твоих силах выполнить, — предостерег ее Ю-Хан. — Это было бы оскорблением.

— Я ничем не оскорблю тебя, родич, — заверила его Хизи. — Если вы оба погибнете, я сделаю, как ты просишь, — конечно, если сама останусь в живых.

— Я обещаю тебе это тоже, — добавил Нгангата.

— Благодарю вас. Это хорошо. — Явно удовлетворенный, Ю-Хан придержал коня и снова присоединился к Братцу Коню.

Вскоре тропа опять повернула вверх по склону, но подъем оказался недолгим. Выбравшись из ущелья, Хизи только теперь оценила, как высоко в горах они оказались: Шеленг, к подножию которого они приблизились, закрывал почти все небо. Перед Хизи раскинулась широкая долина; отсюда открывался вид на уходящие вдаль, покрытые лесом бесконечные хребты.

Карак приподнялся на стременах.

— Следуйте за мной, — сказал он. — Меня снедает нетерпение, а впереди нас ожидает еще одно препятствие.

— Что там?

— Около пятидесяти менгов ждут нас у входа в Эриквер, у нашей цели.

— Пятьдесят менгов? — переспросил Нгангата, оглядывая оставшихся воинов отряда. — Это немалая сила.

— Для тебя — может быть. Да и для меня в моем теперешнем обличье. Но господин мой Балат просыпается медленно, а сейчас, я уверен, он спит. — Чернобог повернулся к людям, и глаза его вспыхнули желтым огнем.

Многих воинов это смутило, они растерянно попятились.

— Знайте все, кто этого еще не знает, — я Карак, Ворон, создавший землю и похитивший солнце, чтобы оно сияло в небе. Много других благодеяний я совершил для людей, потому что вы — мои дети. Некоторые чернят мои намерения, — он многозначительно взглянул на Нгангату, — но вы не найдете ни одной легенды, в которой не говорилось бы о моей любви и доброте к людям, даже в нарушение воли моего господина. Вы все последовали за мной, хотя некоторые и не знали моей истинной сущности, сюда, в эти священные места. Вы сражались и умирали ради того, чтобы я смог сохранить обличье человека до тех пор, пока не придет время нанести удар. Этот момент наступил, и мы должны поспешить. Я полечу вперед и расправлюсь с мужественными, но обманутыми воинами, все еще противостоящими нам: никому из вас больше нет нужды умирать. Но когда я сброшу маску, когда проявлю свою силу, мой господин Балати начнет пробуждаться. Мы должны убить Брата до того, как это случится. Убив Реку, мы избавим мир от ужасной обузы и от еще более страшной угрозы.

— А тебя от великой вины, — фыркнул Братец Конь. Карак устремил свои желтые глаза на менга.

— Я честно признаю свою ошибку. Даже такие, как я, не застрахованы от промахов.

— Никакой это был не промах, — с жаром воскликнул Братец Конь, — а каприз, как и все, чем ты руководствуешься.

Карак долго молча смотрел на старика.

— Ты разве там был? — тихо спросил он. — Разве кто-нибудь из вас присутствовал при том, как Изменчивый сбросил оковы? Или ты просто повторяешь слухи, которые мои враги распространяют уже много тысячелетий? — Он обвел людей горящим взглядом. — Ну?

  199