Последние отзывы

  28  

С виду он напоминал менга, хотя был выше и стройнее воинов-кочевников; черты его лица были правильны и красивы. Роскошная одежда приковывала взгляд: длинная распахнутая шуба из отливающих голубизной черных соболей, отороченные горностаем сапоги, рубаха из тончайшей замши, расшитая серебряными монетами. Густые черные волосы падали из-под круглой войлочной шапки, также украшенной монетами, серебряными и золотыми.

— Хуузо, — звучным голосом произнес странник обычное менгское приветствие.

— Назови свое имя, — прорычал Перкар, все еще борясь с тошнотой. — Назови свое имя или не подходи ближе. Мне случалось убивать богов, и я с радостью займусь этим снова.

— Вот как? — откликнулся незнакомец, отвешивая юноше вежливый поклон. — Как интересно! В таком случае — поскольку я не имею желания умирать — я зовусь Йяжбиин, позволь мне почтительно тебе сообщить.

— Йяжбиин? — Перкар озадаченно взглянул на Нгангату, который лучше него владел менгским языком. «Йя», вспомнил он, означает «бог неба».

— Чернобог, — перевел Нгангата странным тоном.

— К вашим услугам, — ответил человек. — Так приятно снова увидеться с вами обоими.

— Снова? — переспросил Перкар, хотя его удивление быстро уступало место беспокойству.

— Чернобог, — сказал Нгангата, не сводя глаз со странного собеседника, — одно из имен, которыми менги называют Карака, Ворона.

Перкар взмахнул Харкой; с лезвия разлетелись густые капли конской крови. Одна капля попала на щеку богу-Ворону, но он даже не моргнул, продолжая снисходительно смотреть на юношу.

— Карак, — сквозь зубы сказал Перкар, — если у тебя есть оружие, приготовь его.

«Перкар, это бесполезно», — сказал ему в ухо голос Харки. Карак с мягким изумлением поднял брови.

— Мне непонятно твое настроение. — Голос его оставался ровным и уверенным. — И позволь напомнить тебе, что я назвался Чернобогом. Это ты спросил, как меня зовут, и именно такое имя я тебе сообщил. Пожалуйста, так меня и называй.

— Я буду звать тебя, как захочу, — рявкнул Перкар. — Найди себе оружие.

Чернобог двинулся вперед и остановился, лишь когда Харка почти уперся ему в грудь. Желтые глаза спокойно смотрели на юношу.

— Разве мы с тобой в ссоре, Перкар? — мягко поинтересовался он.

— Разве мне нужно перечислять все твои преступления? Ты обманул моих друзей и меня, заставил убить невинную женщину. Ты сразил Апада. Этого достаточно, мне кажется.

— Понятно, — ответил Чернобог. Перкар чувствовал, как напряжен Нгангата; полукровка молчал, хотя ему явно было что сказать. Углом глаза Перкар видел: лук он все еще держит на изготовку.

— Нгангата, — обратился к нему Перкар, — пожалуйста, оставь нас.

— Перкар…

— Прошу тебя. Если ты хоть немного ко мне привязан, если ты и вправду меня простил, уезжай отсюда. Я не вынесу, если ты погибнешь.

— Все это очень мило, но только никому не нужно умирать, — рассудительно сказал Карак.

— Я думаю иначе.

— Тогда позволь мне ответить на твои обвинения, — сказал бог, и в его голосе наконец зазвучал гнев. — Хоть я и покровительствую птицам, пожирающим падаль, я хотел бы, чтобы вы еще некоторое время оставались в живых. Так вот, во-первых, женщина. Кто позвал меня, чтобы помочь войти в пещеру и найти мечи, которые она сторожила?

— Мы звали вовсе не тебя.

— Какое имеет значение, к кому вы обращались? Вам был нужен проводник, чтобы попасть именно туда, куда я вас и отвел, разве не так?

— Нечего играть со мной в эти игры.

Карак наклонился вперед так, что Харка рассек его кожу; показалась кровь. Она была золотого цвета, и это рассеяло последние сомнения Перкара насчет того, кто стоит перед ним.

— Разве не так? — повторил Карак.

— Так, — ответил Перкар сквозь зубы.

— Вы хотели раздобыть оружие. Мечи были привязаны к ее крови, а она сама — к пещере. Единственный путь завладеть мечами был убить ее.

— Я предпочел бы не делать этого.

— Ты, может быть, и предпочел бы. А вот твой друг Апад думал иначе. Ведь ты был предводителем, он чувствовал себя трусом и хотел доказать тебе, что это не так. Апад дал тебе то, чего ты хотел, мальчик.

— И ты убил его.

— Это была война. Я повиновался моему повелителю, Владыке Леса. Я мог бы тебе напомнить, кстати, что именно неповиновение своему предводителю и привело ко всем твоим бедам. Апад напал на меня и умер как воин, а не как трус и убийца. И он нанес заметный урон свите Охотницы, прежде чем испустил дух. Разве искатель Пираку может желать лучшей смерти? Разве мог он отличиться больше?

  28