ВЕЧЕР С КАРМЕН

«Верно говорят, что нет худа без добра», — думает Антонио. Его жена, малышка и бабушка расселись по местам и едят свой суп с фрикадельками. Никто не ноет, что ненавидит новости, не требует переключить на канал «Телесинко». В это трудно поверить, но за столом разговаривают. Дело в том, что террористы взорвали местный ретранслятор. Бабах! — и телевидение отправилось ко всем чертям. Благодаря этому событию, Антонио узнал, что у его дочери есть жених, а бабушка наконец смогла рассказать внучке о том, как ее покойный дед в один прекрасный день взял винтовку и отправился сражаться против Франко. А сам Антонио и его благоверная вспомнили, что познакомились в трамвае. Дочка понятия не имела о том, что такое трамваи, и едва не лопнула от смеха, услышав, что до свадьбы они встречались ровно три года, и что ее мама вышла замуж девственницей.

Антонио не может поверить своему счастью: он проводит вечер в кругу семьи. Впрочем, счастье длится недолго. Заскучав без «мыльных опер», женщины собрались в супермаркет. Антонио отказывается сопровождать их. «Ну и сиди в своей резервации!» — бросает дочь, прежде чем захлопнуть дверь. Антонио на седьмом небе. Открылась перспектива провести вечер в одиночестве, в резервации, состоящей из нескольких тысяч книг и пятисот компакт-дисков.

Можно провести эти три часа на диване, перед выключенным телевизором, наслаждаться пением Хосе и Кармен, и вместе с Дон Кихотом принимать таверну за стены замка. Можно будет сделать музыку погромче, чтобы позлить соседа за стеной (пойди удавись, кретин, мой проигрыватель на сто децибелов мощнее твоего, так что придется слушать оперу, нравится тебе или нет). Конечно, заявится увалень с пятого этажа, будет жаловаться на слишком громкий звук. С тебя не убудет, старина, придется весь вечер наслаждаться «Кармен», «Травиатой» и «Болеро» Равеля. Твой телевизор каждый день вопит на весь дом. Придется что-то делать и с юными рэпперами из квартиры снизу. Когда по телевизору нет японских мультиков, они шатаются по лестнице, как зомби.

Попивая коньяк, Антонио размышляет, что стало бы с соседскими детишками, если бы они перенеслись на лет на пятьдесят назад. Интересно, хватило бы им Пипо и Пипы^[10] и «Двадцати тысяч лет под водой»? Сумеет ли «Кавалер в маске»^[11] заменить «Секретные материалы»? И каково бы им пришлось в мире, где нет бейсболок и телевикторин? Смогли бы они завороженно слушать радио, переживать из-за смерти папы, смеяться над шутками невидимого комика, радоваться с Бобби Дельгане, дрожать от страха с Альберто Оливерасом и объясняться в любви невесте Диего Валора, повторяя слова песни вслед за Хуаной Хинсо. Антонио прожил на земле пятьдесят лет. Он знает, что раньше не было лучше. Раньше было иначе. Но Антонио знает и то, что будь у него возможность выбора, он предпочел бы картонную лошадку всем на свете роботам-убийцам. Он предпочел бы готских королей, «Песнь о Сиде» и уроки каллиграфии радостям глобализации и ни за что не променял бы Джильду, Капру, Сесила Б. Де Милля, Джона Форда и Тони Леблана американским Барби с силиконовыми сиськами. Разумеется, такая позиция лишена логики. Антонио знает, что здравомыслящим современным людям его предпочтения покажутся смешными. И все же он знает, что прав, а они — нет.

  38