очень нудно 
59 
— Отпустить! — приказали от ступеней. — Я кому сказал?!
Взгляд мутился, но Карна все-таки сумел разглядеть новых гостей. В проходе, плечом к плечу, стояли двое мальчишек — Боец и Бешеный. В руках у Бешеного красовался малый лук, такой же, каким был вооружен и сам Карна, только наложенная на тетиву стрела имела отнюдь не тупой, а самый что ни на есть боевой, широкий и бритвенно острый наконечник.
Коренастый Боец, в свою очередь, демонстративно поигрывал двумя метательными булавами, третья торчала у него за поясом.
— Я велел отпустить! — тоном, не терпящим возражений, повторил Боец.
— Прости, царевич, но это преступник! Злоумышленник! — попытался возразить тюремщик. — Достойно ли…
— Как ты думаешь, Бешеный, я с одной булавы ему башку разнесу? — словно не слыша слов тюремщика, обратился царевич к брату.
— Ясное дело! — Бешеный никогда не сомневался в способностях удалого Бойца. — Вдребезги и пополам! Если, конечно, я ему раньше в глаз стрелу не всажу.
Стражники уныло переглянулись и с тяжким вздохом исполнили приказ. Карна мигом подхватил с пола обломок ножа и убрался к стене, стараясь не загораживать братьям линию стрельбы.
— Эй, Ушастик, командуй: что дальше делать? — широко ухмыльнулся Боец, и все его простоватое, совсем не царское лицо озарилось искренним восторгом.
— Пока просто держите их на прицеле. И еще… Спасибо, что выручили!
— Да ладно, чего там! — расплылись в улыбках гордые донельзя братья.
— А ты, — сын возницы с наслаждением взял за грудки тюремщика, — шевели болталом! Где арестованный, спрашиваю?! Душу выну!
— В-вон там, — толстый палец, дрожа, указал на вторую с краю дверь.
— Ключи. И быстрей, скотина! В награду за спешно выданную связку ключей Карна швырнул тюремщику моток веревки.
— Свяжи этих двоих!
Царевичи одобрительно скалили зубы. Для них это была увлекательная игра под названием «побег из темницы»! А то, что все происходило не понарошку, а взаправду, было вообще здорово! Спасти в последний момент лучшего друга, помочь ему освободить отца — такие подвиги на дороге не валяются!
О последствиях царевичи особо не задумывались.
Карна подождал, пока тюремщик со знанием дела свяжет понурых стражей, проверил крепость узлов, после чего сам скрутил тюремщика и кивнул братьям. Боец с видимой неохотой засунул за пояс булавы, а Бешеный опустил лук.
Карна шагнул к указанной двери.
Третий или четвертый по счету ключ с лязгом провернулся в замке.
— Отец!
— Карна?! Ты?! Тебя тоже арестовали?
— Да нет же! — Карна ощутил, как его губы помимо воли расползаются в глупую ухмылку. — Выходи скорее, мать ждет нас с колесницами!
— Ждет? — Первый Колесничий все никак не мог взять в толк, что происходит. — Где?!
— Дома, где же еще! Или у окружной, в условленном месте. Я… мы устроили тебе побег. Идем отсюда.
— Побег?!
Первый Колесничий бочком выбрался в коридор и огляделся, щурясь от света факела, — в его камере царил непроглядный мрак.
Сперва отец Карны увидел связанных стражников, и брови его поползли вверх, чтобы почти сразу сурово нахмуриться. Первый Колесничий уже открыл было рот, собираясь заявить сыну, что он думает по поводу такого вопиющего нарушения всех законов, но взгляд суты упал на царевичей, переминающихся с ноги на ногу.
В результате чего сам сута бухнулся на колени.
— Вставай, вставай, — буркнул Боец. — И слушайся сына. А потом мы
поговорим с раджой, и вы сможете вернуться.
Пожилой возница медленно поднялся.
— Благодарю вас за заботу, которой я наверняка недостоин, благородные царевичи. — Он говорил тихо, будто с трудом подбирая слова. — Но Закон есть Закон. Я отказываюсь бежать.
— То есть как?! — ахнул Карна. — Опомнись, отец!
— А вот так! — И мозолистая ладонь ухватила парня за ухо, так что Карна тихонечко заскулил, но не сделал даже попытки вырваться. — Я тебя чему учил, разбойник?! Супротив законной власти идти? Стражников вязать да побеги учинять? Меня по приказу самого Грозного взяли — значит, только он или самолично Стойкий Государь меня и могут освободить! Мало я тебя порол, бунтаря?!
— Наш отец тебя освободит! — попробовал вмешаться Боец, видя бедственное положение, в которое угодил их старший друг. — Клянусь Опекуном Мира, освободит! Дай только срок!
59 
