1

ГРОЗНЫЙ

От перил невыносимо пахло сандалом.

Грозный встал в ложе, и почти сразу слуга за его спиной раскрыл над господином белый зонт. В этом не было нужды: потолок надежно защищал от лучей солнца, да и сам Лучистый Сурья сегодня прогуливался за перистой оградой облаков. Но так уж повелось: над Гангеей Грозным по прозвищу Дед должен реять зонт. Знак царской власти — над не-царем. Чтобы видели. Чтобы помнили. Чтобы преисполнялись. Чтобы…

Грозный втайне поморщился, гоня прочь дурацкие мысли, и подошел ближе к перилам. Внизу, на арене и в проходах между трибунами, буйствовали скоморохи и плясуны. Люди-змеи вязали из себя узлы, один замысловатее другого, акробаты ходили на руках, факиры глотали кинжалы, отрыгиваясь синим пламенем о семи языках, и зрители не скупились на подачки. Похоже, сегодня сюда явился весь Хастинапур: старики, молодежь, женщины, малые дети хнычут на руках у мамок, клянча сладкий леденец…

Эти люди мало интересовали Грозного.

Им дозволено получить свою долю потехи, и они ее получат. Наставник Дрона нашел прекрасное место для стадиона, обладающее сотней благоприятных примет, покатое к северу, обряды были проведены с тщанием, а строители превзошли сами себя. Недаром вокруг стадиона мигом вырос целый городок шатров — состоятельные горожане могли позволить себе неделю отдыха. Неделю праздной болтовни и восторга.

Неделю зрелищ, которых порой не хватает пуще хлеба насущного.

Грозный поднял руку, и гул дюжины гонгов обрушился на трибуны. Он рос, ширился, заполняя пространство, в него вплелась медь длинномерных карнаев, сотня цимбал подхватила эстафету — и сверху брызгами взлетела золотая песнь труб. Шуты заспешили, покидая арену, трибуны откликнулись взволнованным аханьем, и стража уже пинками гнала из восточного прохода дурака-факира, прозевавшего нужный миг.

Счастье последнего, иначе колесницы смяли бы человека, отправив радовать своими фокусами адских киннаров.

На арену выезжали царевичи. Множество царевичей. Местные, хастинапурские, и наследники сопредельных престолов, и наследники престолов не то чтоб сильно сопредельных, и будущие хозяева дальних земель. Птенцы Города Слона. Заложники Великой Бхараты.

Они тоже мало интересовали Грозного.

Ровно в той степени, в которой должно интересовать средство, но не цель.

В ложах, расположенных по периметру стадиона, раздались приветственные клики. Отцы подбадривали сыновей. Знатные отцы, специально съехавшиеся на это ристалище славы. Каждому радже хотелось поглядеть, как его чадо станет демонстрировать науку слоноградских воевод и самого Брахмана-из-Ларца. Более того, они уже знали от послов Грозного, что после выступления царевичи без помех разъедутся по домам. И втайне ломали головы — регенту больше не нужны поводья чужих упряжек?

Почему?!

Грозный знал — почему.

Скоро об этом узнают все.

Через три года вечному регенту стукнет ни много ни мало — век. Пора подводить итоги. Пора готовиться уйти в тень, а там и дальше, чем просто в тень, ибо и вечные не вечны. Сколько он протянет еще? Двадцать лет? Тридцать? Возможно. И даже возможно, что в лучшие сферы он удалится, так и не познав горького привкуса дряхлости. Брахманы говорят: в Крита-югу люди жили втрое больше нынешнего. Оттого и успевали накапливать кучу Жара просто так, за отпущенный им срок. В Трета-югу жизнь была вдвое против нашей меры, и пришлось ввести обильные приношения богам. Эра сегодняшняя, Двапара-юга, вновь сократила нить бытия смертных, и к жертвам добавилось исполнение Закона.

  82