очень нудно 
70 
Они провели чудесный вечер, разожгли камин, и он приготовил попкорн для Тайга; мальчик показал ему свой новый ковбойский костюм, от которого Ник пришел в восторг.
– Где ты такой раздобыла?
– В гостинице.
Другие покупали нефриты и банные халаты, а она порадовала сына подарком, о котором мечтает любой мальчишка.
– Жаль, что я не твой ребенок.
– Благодари Бога, что тебя миновала эта участь. Я монстр. Спроси Тайга. – Тайг только хмыкнул и забросил пригоршню попкорна в рот.
– Совсем маленький и очень милый монстр. – Он хотел ее поцеловать, но не делать же это при мальчике. Кейт это не понравилось бы. Он многого хотел от этой женщины. Ее любви, а еще больше – всю ее без остатка, с ее сыном, с ее нежностью, мудростью, дружбой и пониманием.
С самой первой встречи она была ему небезразлична, иначе он не стал бы ее разыскивать и привозить эту идиотскую пластиковую туфельку. Он был добр к Тайгу, беспокоился о ее настроении, стремился больше узнать о ней. Она должна следить за своими чувствами, напоминала Кейт себе, подъезжая к указанному адресу в Санта-Барбаре. Ник Уотерман слишком наблюдателен.
Перед ней возник белый дом с аккуратной черной отделкой и красивыми бронзовыми украшениями. Над входом висел каретный фонарь. Бронзовая чайка на двери выполняла роль молоточка-стучалки. Чайка расправляла крылья, чтобы постучать, и затем складывала их на спинке. Дом стоял на небольшом холме у озера, над которым склонились три грустные ивы. Это здание резко отличалось от простенького дома Кейт, но, несмотря на свою красоту, было в каком-то смысле лишено тепла.
Ник открыл дверь – босой, в старых джинсах и выцветшей майке, подчеркивающей цвет его глаз.
– Золушка! – Его лицо засияло от радости при виде гостьи.
– Я должна была надеть туфельку для доказательства?
– Ладно, поверю на слово. Заходи. Я только что красил навес.
– Похоже, ты слишком стараешься для своих хозяев. Она вошла вслед за ним в дом, обставленный в строгом стиле девятнадцатого века. Все верно, она не ошиблась – красиво, но без тепла. Тем более жаль, потому что жилище Ника было наполнено массой красивых вещей.
– Да нет, просто мне доставляет удовольствие возиться здесь. Парень, которому дом принадлежит, никогда не вылезает из Лос-Анджелеса. Вот и копаюсь здесь, когда есть время.
Он покрасил навес в бледно-голубой цвет, а в углу нарисовал двух летящих чаек.
– Не хватает облаков, – деловито заметила Кейт.
– Ты о чем?
– Облака. У тебя есть белая краска?
– Да. Вот она. – Ник улыбнулся, глядя, как она закатывает рукава рубашки. – Ты можешь испачкаться, Кейт. Хочешь, я принесу что-нибудь из моего старья?
Он был слишком серьезен, а Кейт все время подшучивала над ним. Она и так надела на себя все старое, чтобы поваляться на пляже. Не забыла и про бикини на всякий случай. Она вовсе не была уверена, что захочет купаться.
– Как Тайг?
– Спасибо, хорошо, тебе от него привет. Уехал ни свет ни заря смотреть своих козочек; Он, видишь ли, это любит.
– Мальчику было бы хорошо иметь свою лошадь, – буркнул Ник, продолжая рисовать очередную чайку.
– Он тоже так считает. Уж не хочешь ли ты ему подарить ее? – пошутила она, но сразу пожалела о своих словах, едва взглянула на него. – Ник, я ведь только пошутила. Серьезно, только посмей. Я борюсь с Фелицией уже два года.
– Она кажется мне разумной женщиной. Хорошо бы познакомиться с этой твоей Фелицией. Сколько времени ты ее знаешь?
– О, много лет. Мы познакомились, когда я демонстрировала модели... – Кейт вдруг осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.
– Ты думаешь, я не знал? – улыбнулся он ей из своего угла. – Послушай, детка, я ведь продюсер и сразу могу определить, кто манекенщица, кто балерина, а кто поднимает тяжести на помосте тяжелоатлетов.
– Я поднимала тяжести, – сказала она, глядя на него с улыбкой и показывая свои мускулы.
Он весело засмеялся.
– Великолепные облака ты рисуешь, Золушка.
– Тебе нравятся? – Она была польщена.
– Конечно. Особенно у тебя на носу.
– Знаешь, меня бросает в дрожь при мысли, что Уэйнберг узнает о том, что я когда-то была манекенщицей. Он бы захотел продать и мое тело ради рекламы.
– Вот как, моя девочка. Ах ты, цыпленочек. – Он притворно заквохтал, а Кейт пригрозила ему мокрой кистью.
– Ты что, осуждаешь меня за то, что я не хочу участвовать во всей этой чехарде? Я не вписываюсь во все это безумие, Ник.
70 
