118 
- О Брюс...
- Ты просто помалкивай пока, дорогая, а я скоро приеду. Обещаю.
- Хорошо, Брюс.
- Мы скоро увидимся.
- Брюс... я люблю тебя.
Пошла на хуй, жирная падаль! Наши отношения вступили в завершающую стадию в тот момент, когда Блейдси оказался на казенной койке. Можно, конечно, еще какое-то время поводить эту корову за нос, избегая неудобных вопросов и пользуясь ею для поддержания чистоты и порядка в доме.
- Я тоже люблю тебя, Банти. Молчание.
- Мне надо идти, - говорю я.
Звонят по другой линии. Снимаю трубку. Ширли. Чтоб ее! В углу, возле раковины, стоит Гиллман с моей фирменной кружкой. Перехватив мой взгляд, он свободной рукой показывает на чайник.
- Ширли, - коротко говорю я.
- Проверяю, остался ли в ящике «Кит-Кэт». Парочка еще завалялась.
- Брюс... мне необходимо повидаться с тобой. Нам нужно поговорить.
Показываю Даги большой палец.
- О чем?
- Мне надо тебя видеть! Пожааалуйссста... Эта сучка сведет нас с ума.
- Хорошо, хорошо. В «Джинни Динс» через полчаса.
- Пожалуйста, Брюс, будь там. Не подведи меня...
- Да... конечно, нет, - говорим мы ей. Что «да»? Что «конечно, нет»? Затем, думая о Банти, но не о чувствах, а о том, что мы ей сказали, добавляю: - Я люблю тебя.
- Что? Ты серьезно?
Принцип одинакового подхода. Что даешь одной, то давай и другой. Укрепляет доверие в межличностных отношениях.
- Я не привык бросать такие слова на ветер. Уже иду. Увидимся.
- Пока.
Кладу трубку. Что нужно от меня этой тупой корове? У нас и без нее проблем выше крыши. Иду к чайнику, туда, где совещаются Гиллман и Леннокс.
- Гаскойн был прав, а Бест так прямо и сказал. Тот не мужик, по крайней мере не настоящий мужик, кто ни разу не съездил своей бабе по физиономии. А все остальное - пустая либеральная трескотня. Переступила черту - получи по зубам. Только так и не иначе.
Леннокс недовольно морщится и качает головой.
- Мы расследуем дела, связанные с насилием в семье. То, о чем ты говоришь, называется оскорблением действием и наказывается по законам этой страны.
- Фи, - ухмыляется Гиллман. Так, как ухмыляется он, не ухмыляется никто другой. Скажу честно, я бы сошел в могилу счастливым человеком, если бы мог кривить рожу, как Гиллман. Между ним и Ленноксом пять футов, тем не менее Рэй бледнеет. - Я получаю достаточно пинков на работе, чтобы сносить их еще и дома. - Он смотрит на меня. - Наставь этого распиздяя на истинный путь, Брюс.
- Улетаю. Проблемы с женщиной, - притворно улыбаюсь я. - Но вообще-то эта тема требует отдельного разговора.
(Теперь нас только двое, Брюс, ты и я нас только двое.) Они кивают, и я, мы, я... все мы запрыгиваем в машину и на всей скорости несемся к пабу «Джинни Динс» в Саут-Сайде. Мы едем через Квинс-Парк и любуемся величественной статуей Солсбери Крейга. Город по-настоящему красив, и нам особенно нравится эта его часть, где не встретишь никакой шпаны. Ну почему невозможно убрать весь хлам, все вонючее дерьмо к чертям собачьим, на край света, например, в Глазго, где этим подонкам самое место? Если подумать, не этим ли мы и занимаемся, когда плетем интриги, строим козни и играем в игры? Отправляем их куда подальше, но не слишком далеко.
У нас еще осталось немного кокаина, примерно полграмма, и мы втягиваем его в себя. Лицо моментально немеет. Так надо, потому что впереди встреча с Ширли, и мы знаем, что эта тварь обязательно попробует предъявить на нас свои права. Но мы не собираемся уступать требованиям слабых. Это не в нашем характере.
Ширли сидит за отдельным столиком в углу пустого бара и похожа на шлюху, у которой впереди еще вся дневная смена. Подойдя ближе, мы распознаем горе за покрасневшим, распухшим лицом. Очевидно, наша свояченица только что плакала.
- Брюс, у меня брали мазок... мазок из шейки матки... Там что-то есть... придется пройти еще несколько тестов...
- Очень жаль, - говорим мы, - но ведь такое же случается довольно часто. Пока нет результатов других тестов, беспокоиться не стоит.
- Я просто не могу с этим справиться... Дэнни уехал, и я совсем одна... Ты нужен мне, Брюс. Я... мне нужен кто-то... мне нужно на кого-то опереться...
Нам хватает одного мимолетного взгляда, чтобы понять - наших сил здесь слишком мало. Как бы мне хотелось быть кем-то другим, тем, за кого она меня принимает. Тем, кому не насрать.
- Извини, - говорим мы. - Даже не знаю, чем могу помочь. Придется тебе разбираться самой.
118 
