45 
— Как вы здесь очутились?
— Так же, как вы, полагаю. Скакал во весь опор, что грешник у черта на закорках, а за мной гнались человек пять зеленых, расположенных воткнуть свои пики мне в зад… В лесу я от них оторвался. Всю ночь скакал, спасибо Фалю, славный был конь, вот он, слева от вас, бедное животное. Его убил этот сукин сын, которого вы разглядывали.
Фредерик перевел взгляд на труп испанца.
— Кажется, это партизан… Это вы его застрелили?
— А кто же еще? Около часа назад. Мы с Фалю хотели вернуться к нашим, если хоть кто-нибудь еще остался, а этот ублюдок бросился на нас из кустов и начал палить. Моему бедному коню сильнее досталось… — Он с грустью взглянул на мертвое животное. — Славный был конь, настоящий друг.
— А что стало с эскадроном? Гусар пожал плечами:
— Я знаю не больше вашего. Вряд ли он теперь существует. Эти уланы здорово нас провели: подпустили поближе и ударили с тыла. Со мной были четверо товарищей: Жан-Поль, Дидье, еще один, которого я не знал, и вахмистр, такой маленький и белобрысый, Шабан… Их всех перебили, одного за другим. Не дали ни малейшего шанса. С нашими заморенными лошадьми, после трех атак, это было не сложнее, чем пострелять оленей, привязанных к дереву.
Фредерик посмотрел на небо. В просветах между древесными кронами разливалась чистая синева.
— Интересно, кто победил… — сказал он задумчиво.
— Кто знает? — усмехнулся гусар. — Уж точно, господин подпоручик, не вы и не я.
— Вы ранены?
Несколько мгновений собеседник пытливо разглядывал Фредерика, а потом саркастически улыбнулся.
— «Ранен» — не совсем точное слово, — сказал он, будто усмехаясь какой-то шутке, понятной ему одному. — Вы видели мушкет этой гадины, — он указал стволом своего пистолета. — Видели штык в два дюйма шириной? Что ж, прежде чем отправиться в пекло, выродок попа и шлюхи нашел время им продырявить мне кишки.
Гусар откинул доломан, закрывавший живот, и Фредерик побелел от ужаса. Штык вошел в правый бок чуть повыше бедра, распорол внутренности и торчал из живота. В жуткой ране, полузакрытой сгустками крови, виднелись кости, жилы и порванные нервы. Гусар кое-как перетянул бедро ремнем, надеясь остановить кровотечение.
— Сами видите, господин подпоручик, — сказал он, вновь прикрывая рану доломаном. — Дело мое труба. К счастью, мне не так уж больно; тело как будто спит. А смешнее всего то, что никаких важных частей штык не задел; похоже, я умираю от простой кровопотери.
Ветеран был холоден и спокоен — так спокоен, что Фредерику стало страшно.
— Вам нельзя оставаться здесь, — заявил он, не слишком хорошо понимая, куда и как сможет доставить раненого. — Я выведу вас отсюда, найду помощь. Это… Это просто какой-то кошмар.
Гусар пожал плечами. Собственная участь нисколько его не волновала.
— Вы ничего не сможете сделать. Здесь, под деревом, мне по крайней мере удобно.
— Вас, наверное, можно вылечить…
— Не говорите глупостей, подпоручик. Я здесь торчу целый час, вокруг сплошная грязь, так что заражение гарантировано. За двадцать пять лет я повидал достаточно, чтобы не тешить себя пустыми надеждами… На этот раз старине Арману выпали скверные карты.
— Если я не приведу подмогу, вы точно умрете.
— С подмогой или без нее, а я, почитай, уже покойник. Мне вовсе не улыбается брести неведомо куда, волоча за собой кишки. Здесь тихо и спокойно. А вы лучше позаботьтесь о себе.
Оба надолго замолчали. Фредерик сидел на земле, обхватив колени. Гусар закрыл глаза и, казалось, забыл о существовании юноши. Наконец Фредерик встал на ноги, поднял саблю и подошел к раненому.
— Я могу что-нибудь для вас сделать, прежде чем уйду?
Гусар медленно открыл глаза и удивленно посмотрел на Фредерика, будто не ожидал, что он все еще здесь.
— Думаю, что да, — ответил он, приподняв свой пистолет. — Я потратил все пули на эту сволочь, а мне хотелось бы иметь хоть одну на случай, если сюда кто-нибудь забредет. Вы не могли бы зарядить его? Все, что нужно, в моей седельной сумке.
Фредерик взял пистолет за длинный ствол и направился к мертвой лошади. Он быстро разыскал пороховницу и мешочек с пулями. Зарядив оружие с помощью шомпола, юноша вернул пистолет раненому и заодно отдал ему пороховницу и пули.
Гусар бережно взял оружие, взвесил его на руке и попробовал прицелиться.
— Что-нибудь еще? — спросил Фредерик.
Раненый снова посмотрел на молодого человека. Теперь в его глазах была горькая насмешка.
45 
