очень нудно 
31 
Мисс Левел вздохнула. — Не многим из нас такое под силу. Если бы я так могла, нам не пришлось бы сегодня снова идти к мистеру Ткачику.
Тифани подумала про себя — О, Боже.
Им приходилось ходить к мистеру Ткачику чуть ли не каждый день. Эти визиты приводили Тиффани в содрогание.
Кожа мистера Ткачика была как пергамент — тонкая и желтоватая. Дом, где он жил, пропах старым картофелем, а вокруг рос запущенный сад. Мистер Ткачик всегда сидел в одном и том же старом кресле в крохотной комнатке, выпрямив спину и положив руки на две прогулочные трости, в костюме, лоснившемся от старости, и смотрел на дверь…
— Я должна знать, что он каждый день ест горячее, хоть ему и надо всего ничего. — сказала мисс Левел. — Вдова Тасси, что живет в том конце переулка, стирает для него. Знаешь, ему девяносто один.
У мистера Ткачика были блестящие глаза и он болтал без умолку, пока они прибирались в комнате. Когда Тиффани пришла к нему в первый раз, он назвал ее Мэри. И время от времени он снова обращался к ней так. Еще он с удивительной силой хватал Тиффани за запястье, когда она проходила мимо. Эти руки, внезапно сжимающие, как тисками, были настоящим шоком. Она могла видеть голубые прожилки вен под кожей старика.
— Я никому не стану обузой. — настойчиво твердил он. — Отложил денежки на смерть. Моему Тоби беспокоиться не о чем. Я за себя заплатить смогу! Я хочу приличные похороны, ясно! Чтобы были черные лошади с плюмажами, чтобы была похоронная процессия и пристойные поминки в конце. Я все записал, от и до. Ну ка, проверь мой ящик, хорошо? А то вечно эта ведьма здесь ошивается!
Тиффани с безнадежным видом посмотрела на мисс Левел. Та кивнула и показала на деревянный ящик, засунутый под кресло мистера Ткачика.
Ящик оказался набит монетами, в основном медными, но среди них затесалось и несколько серебряных. Они казались целым состоянием и на какое-то мгновение ей захотелось, чтобы у нее было столько же денег.
— В нем полно денег, мистер Ткачик. — ответила она.
Мистер Ткачик расслабился. — Ага, вот так. Никому я обузой не буду.
Когда они пришли, мистер Ткачик, храпя, спал с открытым ртом, выставив напоказ свои желто-коричневые зубы. Однако, он немедленно проснулся и, уставившись на них, сказал: — Мой Тоби приезжает в субботу.
— Вот и отлично, мистер Ткачик. — ответила мисс Левел, взбивая ему подушки. — Мы здесь все приберем и вычистим.
— Повезло ему с работой, знаете, — продолжал мистер Ткачик с гордостью. — Хорошо устроился, работенка непыльная и тяжести поднимать не надо. Говорит, что хочет поглядеть на меня, как я тут поживаю. А я заверил его, я его заверил, что смогу заплатить за себя сам, когда умру — за все, за соль, за землю и два пенса лодочнику впридачу!
Сегодня мисс Левел побрила его. Сам он бриться не мог, потому что руки у него сильно дрожали. (А вчера она подстригла ему ногти на ногах, потому что сам он не дотягивался. Зрелище не для слабонервных, особенно когда один обрезок разбил оконное стекло.)
— Все у меня в ящике под креслом, — сказал он Тиффани, нервно вытирающей остатки пены с его лица. — Проверь для меня, ладно, Мэри?
О, да. Это была ежедневная церемония.
Под креслом стоял ящик и в нем было полно денег. Он каждый раз просил проверить его. И там всегда было одно и то же количество денег.
— Два пенса для лодочника? — спросила Тифани по пути домой.
— Мистер Ткачик знаток старинных похоронных традиций. — ответила мисс Левел. — Некоторые люди верят, что после смерти, душа человека должна заплатить лодочнику за переправу через Реку Мертвых. В наши дни, похоже, об этом никто не беспокоится. Может быть, там теперь стоит мост.
— Он всегда только и говорит, что… о своих похоронах.
— Ну, что же, для него это важно. Со стариками такое бывает. Им даже подумать немыслимо, что их считают слишком бедными, чтобы они могли оплатить похороны. Мистер Ткачик умрет от стыда, если у него не будет денег на свои собственные похороны.
— Так грустно, что он живет вот так, совсем один. Надо что-то сделать для него. — сказала Тиффани.
— Мы и делаем. — ответила мисс Левел. — И миссис Тасси по дружбе приглядывает за ним.
— Да, но это не должны быть мы, ведь так?
— Кто же это должен быть? — спросила мисс Левел.
— Ну хотя бы его сын, о котором он все время твердит?
— Молодой Тоби? Он уже пятнадцать лет как мертв. И его дочь Мэри умерла совсем молодой. Мистер Ткачик почти ничего не видит, но прошлое для него ясно.
31 
