18 
– Вот именно, не можешь, – процедил он сквозь зубы, но в его глазах полыхнуло пламя страсти, заставив ее невольно отодвинуться.
Наверное, это ее непроизвольное движение подстегнуло его, потому что он резко придвинулся и так навис над ней, что ей пришлось вжаться головой в подушку. Она прерывисто задышала, когда он обвел пальцами контуры ее губ, неотрывно глядя в расширившиеся зрачки глаз.
– Ну что же ты, дорогая? Неужели испугалась? Я слышу, как твое сердце бьется словно пойманная птичка. Так оно есть, Сандра, птичка попалась в когти к ястребу. И теперь тебе уже ничто не поможет.
– Вы… ненормальный, – выдохнула она, но его губы неумолимо продолжали ласкать ее плечо, помимо воли возбуждая ее, и она чувствовала, что слабеет.
Она вскинула руки, чтобы оттолкнуть его, но вместо этого поймала себя на том, что скользит ладонями по шелку его рубашки, исторгая из его горла хриплый смех.
– Ну что же ты, – пробормотал он. – Давай, попробуй остановить меня. Или это именно то, чего ты хочешь? Ты ведь хочешь меня, да?
Нет! – кричало сознание Глэдис, и она завертела головой, пытаясь как-то освободиться.
Да! – противоречило сознанию тело, и она понимала, что с каждым движением выдает себя.
Верхние пуговицы его рубашки оказались расстегнутыми, и от прикосновения жестких волос на груди она почувствовала, как трепет пробежал по всему ее телу и сладко заныло где-то внизу живота.
Даже неопытной Глэдис было очевидно, что с каждой секундой он возбуждается все больше. В глазах, в которых только что горело презрение, теперь полыхала необузданная страсть, черты лица напряглись, движения стали резче.
– Сука… коварная сука, – хрипло бормотал он, словно пытаясь этими словами вызвать отвращение к ней, но они не помогали. Он отшвырнул в сторону одеяло и придавил ее своим телом, жестко и властно завладев губами.
Руки Глэдис по собственной воле скользнули ему на плечи, изучая его, дотрагиваясь до гладкой теплой кожи с неосознанным чувственным наслаждением. Она буквально купалась в доселе не изведанном физическом удовольствии от чувственного исследования его напряженного тела, когда пальцы гладили сильные, крепкие мышцы спины и плеч. Она ощущала каждый его мускул, каждый отклик на ее прикосновение, и эти новые ощущения завораживали, пьянили ее. Ей вдруг стало совершенно безразлично, что он думает о ней, кем ее считает, лишь бы продолжалось это чувственное волшебство. От него исходил такой жар, такая мужская сила, он так властно держал ее в своих объятиях, что у нее не было ни сил, ни желания противиться ему. Она капитулировала, полностью доверившись порывам и желаниям своего тела, безмолвно моля его продолжать делать с ней все, что он захочет.
И когда она не то с надеждой, не то со страхом уже начала думать, что он действительно намерен овладеть ею, по его телу вдруг прошла судорога, он замер и с отвращением оторвался от нее. Еще несколько мгновений Глэдис бессильно наблюдала, как его большое тело бьет дрожь неутоленного желания, но он усилием воли заставил себя подняться с кровати.
– Не сомневаюсь, – зло процедил он, сверля ее презрительным взглядом, – тебе бы очень хотелось, чтобы я забылся, не так ли? Ты уже предвкушала победу, мечтала, как будешь торжествовать, соблазнив меня так же, как брата!
– Нет, Джереми, я…
– Заткнись! Не желаю тебя слушать! – прорычал он, и она сжалась от обиды.
Как он может быть таким слепым? Неужели не в состоянии отличить притворство от подлинных чувств? Ведь она же видела, что он не притворяется, знала – что бы он ни говорил, как бы ни отрицал это, но между ними была истинная страсть, от которой его холодная враждебность таяла. И теперь ей так же больно, как и ему.
– А ты умнее, чем я думал, – бросил он, резкими движениями заправляя рубашку в джинсы. – Что ж, это еще раз доказывает правильность утверждения, что нельзя недооценивать противника. – Направившись к двери, он бросил через плечо: – Моя ошибка. Больше я ее не повторю.
После того как за ним захлопнулась дверь, Глэдис еще долго лежала с открытыми глазами, пытаясь осмыслить то, что произошло, понять себя, оценить свое поведение. Теперь, когда жар тела остыл, а стук сердца стал ровнее, она снова не могла поверить, что она, Глэдис Рейли, только что вела себя как настоящая распутница. Неужели это она лежит в чужой кровати совершенно голая и жалеет, что чужой мужчина, с которым познакомилась всего несколько часов назад, отказался переспать с ней?!
18 
