очень нудно 
29 
Иногда Дэнни замечал, как странно сплавщик поглядывает на свою левую руку. Особенно когда напьется. Минувшей ночью у него был такой же взгляд, когда он рассматривал гипсовую повязку. Если бы его видела Джейн, она бы усмотрела в этом знак. Сказала бы, что Кетчум до сих пор подумывает оттяпать себе левую руку. (Но почему левую? Это был еще один вопрос, озадачивающий Дэнни Бачагалупо. Кетчум — не левша. Уж если ты себя так ненавидишь, если считаешь, что виновен в гибели жены друга, так почему бы не оттяпать правую, основную свою руку?)
В кухне было тесно: там собралось несколько толстых женщин, худощавый повар и еще более худощавый сын повара. Невозможно было пройти, не сказав: «Посторонись!» — или не похлопав живую преграду по спине. Когда женам рабочих требовалось обойти Дэнни, они зачастую легонько шлепали мальчишку по заду. Случалось, кто-нибудь из теток шлепал по заду и его отца, но только если Джейн не видела. Дэнни заметил, что индианка часто оказывалась между поваром и работницами — особенно в узком проходе между плитой и разделочным столом. Пространство еще более сужалось, когда открывались дверцы духовок. На кухне были и другие тесные местечки, где повар и работницы старались не задеть друг друга локтями, однако проход между плитой и столом считался самым узким.
Джейн отправилась в зал — накрывать на столы. Кетчум вышел наружу — помочиться. Эта неистребимая привычка сохранялась у него еще со времен житья в ваниганах. В те «старые добрые времена» передвижных лагерей Кетчум любил будить лесорубов, направляя струю мочи на металлическую стену ванигана.
— Эй, проснитесь! Ваниган сносит в реку! — кричал он. — Боже, помоги! Он уже уплывает!
Лесорубы просыпались, и на Кетчума обрушивался шквал забористой ругани.
Было у него и другое любимое развлечение. Кетчум брал сплавной багор и молотил им по стенкам спящего ванигана.
— Не открывайте дверь! Тут медведь! — орал сплавщик. — Он у меня на глазах уволок женщину. Боже, что творится!
Кленовый сироп в кастрюле достаточно подогрелся, и теперь Дэнни разливал его по графинчикам. У себя за спиной он слышал шумное дыхание одной из теток.
— Посторонись, красавчик! — хрипло произнесла женщина.
Повар в это время обмакивал банановые хлебцы в яичную глазурь. Подсобница поджаривала французские тостики, а другая, взяв лопатку, перемешивала баранье рагу.
Прежде чем отправиться на свое нескончаемое мочеиспускание, Кетчум подозвал Дэнни:
— Значит, в воскресенье, в девять утра. Напомни отцу.
— Мы обязательно приедем, — пообещал мальчишка.
— Что это за секреты у тебя с Кетчумом? — прошептала в ухо Дэнни Джейн.
Он и не заметил, когда она появилась из зала, и подумал, что опять стоит на дороге у какой-нибудь тетки.
— Мы с отцом обещали Кетчуму, что будем ждать его в воскресенье утром возле плотины Покойницы, — ответил Дэнни.
Джейн встряхнула головой. Ее коса, длиннее конского хвоста, взметнулась над ее могучим задом.
— Значит, Кетчум все-таки втравил его в это дело, — проворчала Джейн.
Козырек бейсбольной шапочки был низко надвинут, и глаз посудомойки Дэнни не видел. А на него, как всегда, скалился придурковатый вождь Уаху.
Незнакомый человек, зайди он в кухню, не заметил бы ничего особенного. Однако Дэнни и индианка привыкли к этой «кухонной хореографии». Движения изо дня в день повторялись. Повар шел, держа поднос с горячими лепешками, и подсобницы проворно убирались с его пути. Одна из них опрокидывала формы с готовыми кексами в большую фарфоровую чашу. Невзирая на солидные габариты женщин (по сравнению с работницами повар и его сын оба выглядели мальчишками), никто никого не толкал.
В проходе между плитой, где на шести из восьми конфорок стояла либо кастрюля, либо сковородка, и разделочным столом спиной к спине встретились повар и Джейн. Дэнни не однажды видел их в таком положении. Но сегодня он уловил некоторые тонкости в их «танце», на которые прежде не обращал внимания. А еще он услышал, как они обменялись короткими фразами. Когда оба находились друг против друга, Джейн намеренно прикоснулась своим необъятным задом к спине повара (Доминик был ей по плечо, и ее ягодицы упирались ему в середину спины).
— До-си-до, партнер, — сказала посудомойка.
Невзирая на хромоту, повар сохранил равновесие. Ни одна лепешка не упала с его подноса.
29 
