Глава седьмая

Джон с гувернанткой играл на палубе, а Ник пил кофе в столовой, когда появилась Хиллари в белых брюках и красной шелковой рубашке мужского покроя. Цвет рубашки удачно сочетался с блеском ее темных волос и белизной кожи.

— Куда это ты так рано? — Накануне днем она вот так же исчезла, сказав Нику, что идет в бассейн на массаж, а потом в косметический салон. Эти процедуры заняли почти весь день.

— Прогуляюсь немного, — холодно сказала она.

— Есть будешь?

— Нет, спасибо. Хочу сначала немного поплавать. Я поем позже.

— Ладно. Где мы встретимся перед ленчем?

Хиллари ненадолго заколебалась. В конце концов, если она села на этот пароход, ей все-таки придется как-то ладить с ним.

— Как насчет кафе-гриль?

— А почему бы не пойти в большую столовую?

— У нас за столом такие зануды, мне скучно до смерти.

Накануне вечером она ушла из-за стола, не дожидаясь десерта, и Нику пришлось целых два часа искать ее. Она из любопытства спустилась на палубу второго класса, а вернувшись, заявила, что там чертовски забавно. Ник заметил, что ей не следует туда ходить.

— Это еще почему? — раздраженно спросила Хиллари. Нику пришлось объяснить ей, что кроме всего прочего там просто опасно появляться с таким количеством драгоценностей. — Боишься, что меня ограбят? — засмеялась Хиллари.

Весь вечер она казалась покладистой, и только когда Ник предложил пойти посидеть с де Вильерами, Хиллари наотрез отказалась, обозвав их чванливыми занудами, и ушла в свою комнату, захватив с собой бутылку шампанского. Ник видел, что здесь, на корабле, она слишком много пьет. Она и в Нью-Йорке пила немало, но там Ник реже видел ее. Здесь же она была на глазах, и он не мог не заметить, с какой скоростью исчезают из бара бутылки. Хиллари опустошала их одна, запершись у себя в комнате.

— Хил… — Нику хотелось сказать ей что-нибудь, прежде чем она уйдет. — Может быть, погуляем вместе? — Ему почему-то казалось, что он должен быть рядом с ней. Он обещал себе накануне отъезда, что на корабле у них все пойдет иначе, чем дома.

Но ничего не получалось, да и не могло получиться. Хиллари просто не хотела, чтобы он был рядом с ней. Вот и сейчас она только покачала головой.

— Нет уж, спасибо. Мне еще нужно зайти на массаж до ленча.

— Снова массаж? — В его голосе прозвучало недоверие, и он рассердился за это на самого себя. Смешно до такой степени подозревать собственную жену, но она уже столько раз изменяла ему, что он поневоле отмечал каждый ее шаг.

— Да, снова.

— Увидимся за ленчем.

Она кивнула и закрыла дверь. Несколько минут спустя вошел Джон.

— Мама ушла?

— Да. Она пошла на массаж в бассейн, как вчера.

Джон смущенно посмотрел на отца и покачал головой:

— Она ведь не знает, где находится бассейн. Я хотел показать его ей вчера, но она сказала, что занята.

Ник кивнул, притворившись, что не расслышал, но слышал он даже слишком много. Значит, она и сейчас ушла вовсе не в бассейн. Но куда? И с кем? Во второй класс? В третий? Не может же он разыскивать ее по всему кораблю. Ник заставил себя не думать о жене и повернулся к сыну.

— Хочешь, пойдем посмотрим на собак?

— Конечно.

Взяв за руку сразу просиявшего мальчика, Ник отправился с ним на верхнюю палубу, где размещались дюжина французских пуделей, сенбернар, датский дог, два маленьких злых мопса и пекинес. Джон по очереди обошел их всех, поиграв с каждым. Ник с отсутствующим видом смотрел в воду, погруженный в свои мысли. Он опять думал о Хиллари. На миг ему захотелось перевернуть корабль вверх дном и найти ее, но он тут же понял, что это бессмысленно. Их война длилась уже девять лет, и он давно проиграл ее. Ник хорошо это знал. Даже на корабле Хиллари оставалась такой же, как в Нью-Йорке или Бостоне, — насквозь испорченной. Единственное, за что он был ей благодарен — это сын. Ник оглянулся на Джона и улыбнулся. Мальчик держал на руках смешного фыркающего мопса.

  34