очень нудно 
68 
— И нами станут править немцы?
— Не непосредственно. Президентом Франции с одобрения Гитлера станет Филипп Петен. Его поддерживают Жан-Франсуа Дарлан и Пьер Лаваль, два прекрасных морских генерала. — Арман говорил так, будто выступал на партийном митинге. Лиана удивленно взглянула на него.
— Арман, о чем ты? Этот Петен собирается сотрудничать с немцами?
— Для пользы Франции.
Лиана не могла поверить, что он и сам так думает. А где он сам теперь видит свое место? С Рейно и прежним миром — или с Петеном и теми, кто сговорился с немцами? Она едва смогла заставить себя задать ему такой вопрос, но это было необходимо.
— А ты?
И только в этот миг Лиана поняла, что он ей уже ответил. Двумя днями раньше, когда говорил, что Рейно уезжает на юг. Он сказал, что остается. Она пошатнулась, вспомнив об этом, и присела на край кровати, не в силах говорить, а только смотрела на мужа широко раскрытыми глазами.
— Арман, ответь мне.
Сначала он ничего не сказал, только медленно сел рядом. Возможно, он мог и раньше рассказать ей больше. Он так скучал по ней. Но делал это ради нее самой, не желая втягивать ее в очень опасные дела.
— Арман… — Слезы медленно текли из ее глаз.
— Я остаюсь с Петеном. — Слова упали, как камни. Но стоило это сказать — и гора как будто свалилась с плеч. Лиана только плача покачала головой и в отчаянии взглянула на мужа.
— Я тебе не верю.
— Я должен.
— Но почему? — Это было единственное слово обвинения, слетевшее с ее губ. Он ответил ей шепотом.
— Так с смогу лучше служить Франции.
— С Петеном? Ты сошел с ума! — крикнула она, но вдруг заметила в глазах мужа какое-то странное выражение. Он очень спокойно сидел перед ней. — Что ты хочешь этим сказать? — Она понизила голос.
Он взял ее за руку.
— Милая моя Лиана, какая же ты хорошая… Такая храбрая, сильная… Этой зимой ты была сильнее, чем подчас бываю я… — Он вздохнул и заговорил тихо, так, чтобы слышала только она. — Петен доверяет мне. Мы с ним знакомы еще с первой мировой. Я сражался под его началом, и он считает, что я останусь и сейчас его верным товарищем.
— Арман, что ты говорить? — Они оба говорили шепотом, хотя Лиана не вполне отдавала себе отчет почему, и вдруг она поняла: сейчас он ей скажет, чем занимался все эти месяцы.
— Я же тебе сказал, что остаюсь в Париже и буду работать с Петеном.
— На немцев? — Теперь это было уже не обвинение, а вопрос.
— Так будет казаться.
— А на самом деле?
— Я буду работать на других — всеми возможными способами. Начнется сопротивление. Правительство, возможно, уедет в Северную Африку. Я буду постоянно поддерживать связь с Рейно, с де Голлем, с другими.
— Но если тебя разоблачат — это же смерть! — Слезы, которые было просохли, полились с новой силой. — Ради Бога, что ты делаешь?
— Единственное, что я могу делать. Я слишком стар, чтобы вместе с другими уйти в леса. Да и там я не смогу работать с полной отдачей. Всю жизнь я на дипломатической работе. Тут я понимаю, как смогу помогать. Я ведь говорю по-немецки… — Он не закончил — Лиана порывисто обняла его.
— Но если что-то случится, я этого не переживу.
— Ничего не случится. Я буду предельно осторожен.
Со мной все будет в порядке. — Лиана внезапно поняла, что именно он сейчас скажет. Как бы она хотела не слышать этих слов. — Тебе с девочками надо вернуться в Штаты, и как можно скорее.
— Я не хочу покидать тебя.
— Выхода нет. Я не имею права оставлять тебя здесь.
Вам надо было уехать еще в сентябре. Просто мне хотелось, чтобы ты была со мной… — Голос его дрогнул, затем он снова заговорил Он знает, как тяжело пришлось Лиане последние девять месяцев, ему было очень жаль ее. Он поступил как эгоист, оставив жену в Париже. Но теперь все изменилось. — Если ты останешься, моя работа станет во много раз опаснее. Лиана, пойми… девочкам нельзя оставаться в оккупированном городе.
Лиане оставалось надеяться, что он еще долго не сможет их отправить. Ее ужасала мысль о том, как он останется во Франции один и будет втайне подрывать режим Петена.
Арман ушел на совещание с Петеном и немцами. Но несмотря на страх мужа, Лиана вдруг почувствовала себя удивительно легко, как не чувствовала себя все эти долгие месяцы. Она все время подозревала, что он занят какой-то особой работой, но не знала, чем именно, и это незнание убивало ее. В душу закрадывалось недоверие к Арману, она начинала его подозревать. И сейчас чувствовала себя виноватой перед ним за эти пустые подозрения. А еще она испытывала по отношению к нему чувства, которых не было уже давно, — нечто вроде страстного уважения и любви. Он наконец доверился ей. Он верил ей, а она верила в него — так же, как когда-то, в самом начале их отношений. Париж пал, но их брак восстал из руин. С легким сердцем Лиана встала и пошла готовить дочерям завтрак.
68 
