очень нудно 
27 
Напивалась она не очень часто, но сейчас ждала этого с нетерпением. И раз уж она решила, надо прятать концы сразу. Пьяных женщин Хуан не любил. Она убрала руки с лица. От тяжести их в глазах поплыла муть, но через секунду зрение прояснилось. Она увидела, как стелется солнечный свет по зеленой равнине за окном и льется за холмы далеко на запад. Погожий день.
Алиса с усилием поднялась и пошла в ванную. Она намочила край полотенца в холодной воде и похлопала им по лицу, разглаживая замявшиеся от тяжести рук пухлые щеки. Потом обтерла щеки, нос и лоб. Бретелька лифчика оторвалась. Она расстегнула платье и, обнаружив, что английская булавка, на которой держался лифчик, еще там, снова приколола бретельку. Получилось коротковато – но когда Хуан уедет, она пришьет. Ничего она, конечно, не пришьет. Когда бретелька совсем истреплется, она купит новый лифчик.
Алиса причесалась и намазала губы. Глаза еще были красные. Она пустила из пипетки капли в углы глаз и пальцами разогнала их под веками. Еще раз осмотрела себя в зеркале аптечки и вышла. В комнате стащила с себя мятое платье и надела чистое ситцевое.
Она быстро подошла к двери в комнату Нормы и тихо постучалась. Никто не отозвался. Она опять постучалась. В комнате послышалось шуршание бумаги. Потом – шаги, и Норма открыла дверь. Глаза у нее были мутные, как будто она только что проснулась. Она держала огрызок карандаша, которым до этого подводила брови.
Когда она увидела Алису, на лице ее появилась тревога.
– Я ничего такого не делала с этим человеком, – быстро сказала она.
Алиса шагнула в комнату. Она умела обращаться со своими девушками, пока не выходила из себя.
– Я знаю, золотко, – сказала Алиса. Она опустила глаза, как будто ей было стыдно. Она умела обращаться со своими девушками.
– Зачем вы так говорили? Кто-нибудь услышит и в самом деле подумает. Я не такая. Я просто хочу зарабатывать и жить тихо. – Ей стало жалко себя, на глаза навернулись слезы.
Алиса сказала:
– Я зря на тебя набросилась – просто паршиво себя чувствовала. Дни мои подошли. Знаешь ведь, как бывает погано. Иногда просто не в себе.
Норма оглядела ее с любопытством. Она впервые видела Алису такой кроткой. Впервые – потому что до сих пор Алисе не было нужды в ее расположении. Алиса не любила женщин и девушек. Ее отношение к другим женщинам всегда было окрашено жестокостью, и увидев, как наполнились слезами глаза Нормы, она возликовала.
– По себе знаешь, – сказала Алиса. – Прямо сама не своя.
– Я знаю, – сказала Норма. Токи робкого тепла исходили от нее. Она изголодалась по любви, дружбе, близости хоть с каким-нибудь живым существом. – Я знаю, – повторила она и почувствовала себя старше и сильнее Алисы, которую ей хотелось защитить, – Алисе только того и надо было.
Алиса увидела у нее в руке карандаш.
– Может, ты выйдешь и поможешь там? Мистер Чикой с ног сбился.
– Сию минуту, – сказала Норма.
Алиса закрыла дверь и прислушалась. Тишина, потом шуршание, потом резкий стук задвинутого ящика. Алиса откинула ладонью волосы и тихо подошла к двери в закусочную. Она была довольна. Она многое разузнала о Норме. Она узнала, как Норма относилась к жизни. Она узнала, куда Норма спрятала письмо.
Алиса и раньше пыталась залезть к Норме в чемодан, но он всегда был заперт, и хотя она могла бы разнять его голыми руками – картонный, – остались бы следы. Ничего, она подождет. Раньше или позже, если поглядывать, Норма забудет запереть чемодан. Алиса была умна, но она не понимала, что Норма тоже не дура. Норма поработала уже у Алисы. Когда Алиса лазила по ящикам ее комода, разглядывала ее вещи и читала письма от сестры, она не замечала картонной спички, валявшейся на краю ящика. Норма всегда клала ее туда, и если спичка оказывалась сдвинутой, ясно было, что кто-то покопался в ее вещах. Хуан и Прыщ не могли, значит, это Алиса.
Норма вряд ли забыла бы запереть чемодан. При всей своей мечтательности Норма была неглупа. В коробке из под зубной пасты в запертом чемодане лежали двадцать семь долларов. Когда наберется пятьдесят, Норма уедет в Голливуд, наймется в ресторан и будет ждать «случая». За пятьдесят долларов можно снять комнату на два месяца. Питаться она будет на работе. Ее высокие долгоногие мечты – это само собой, но и в няньке она не нуждалась. Норма была не дура. Да, она не понимала ненависти Алисы ко всем женщинам. Она не догадывалась, что извинения Алисы – уловка. Но, вероятно, она и это поняла бы вовремя, если бы это стало опасным. И хотя Норма верила, что только самые возвышенные и благородные мысли и побуждения владеют Кларком Гейблом, о побуждениях людей, с которыми она сталкивалась в обиходной жизни, она кое-что знала и была невысокого мнения.
27 
