очень нудно 
69 
Она повернулась к Норме.
– Детка, – начала она решительно. – Я не говорила, что мы снимем. Я сказала: посмотрим, как пойдут дела. Ты обо мне много чего не знаешь. Во-первых, я помолвлена, и мой жених – он считает, что мы скоро сможем пожениться. Так что, понимаешь, – если он захочет сейчас, как мы с тобой поселимся?
Камилла увидела в глазах у Нормы отчаяние, похожее на ужас; у девушки запали щеки и рот, бессильно повисли руки и плечи. Камилла сказала себе: «Можно снять комнату в ближайшем городе и спрятаться, потеряться. Можно сбежать от нее. Можно… Господи, как же я в это впуталась? До чего я устала. Мне бы сейчас в горячую ванну». Вслух она сказала:
– Не огорчайся, детка. Может, он еще не надумал. Может… да послушай, детка, может, все устроится. Может быть. Правда.
Норма крепко сжала губы и отвела глаза. Голова ее вздрагивала от толчков автобуса. Камилле не хотелось на нее смотреть. Но потом Норма овладела собой. Она спокойно сказала:
– Вы, наверно, меня стыдитесь, я вас не виню. Я могу быть только официанткой, но если вы меня научите, я тоже попробую стать сестрой. Буду учиться по ночам, а днем работать официанткой. Но я выучусь, и тогда вам не надо будет меня стыдиться. Ведь это будет не так трудно, если вы поможете.
Муторная волна прокатилась по желудку Камиллы. «Господи боже милостивый! Вот это попалась. Что я ей скажу? Врать дальше? Или все же растолковать ей, каким способом я зарабатываю? Еще хуже будет? А может, это так ее оскорбит, что она и не захочет меня в подруги. Может, это самое лучшее. Нет, пожалуй, лучше всего потерять ее в толпе».
Норма говорила:
– Мне бы тоже хотелось иметь специальность, как говорится, достойную, вроде вашей.
Камилла с отчаянием сказала:
– Слушай, детка, я жутко устала. Так устала, что думать не могу. Я уже еду несколько суток. Сил нет думать ни о чем. Давай пока оставим. Посмотрим, как там пойдут дела.
– Извините, – сказала Норма. – Я разволновалась и совсем забыла. Больше не буду говорить. Посмотрим, как пойдут дела. Да?
– Да, посмотрим.
Автобус резко затормозил. Они уже подъезжали к холмам, но зеленые их волны едва виднелись в дожде. Хуан, привстав, оглядел дорогу. В полотне была яма, яма, полная воды, неизвестно какая глубокая. Может быть, автобус уйдет в нее с крышей. Хуан взглянул на Деву. «Рискнуть мне?» – спросил он неслышно. Передние колеса замерли на краю лужи. Он усмехнулся, дал задний ход и отвел автобус метров на семь.
Ван Брант сказал:
– Хотите попробовать с разгона? Застрянете.
Губы Хуана зашевелились беззвучно. «Дружочек ты мой, если бы ты только знал, – прошептал он. – Если бы все вы знали». Он включил первую скорость и поехал к яме. Вода расступилась и разлетелась с плеском. Задние колеса въехали в лужу. Автобус заскользил, забуксовал. Задние колеса вертелись, мотор ревел, и, подкидывая кузов, вертящиеся колеса медленно продвигали автобус вперед и вывезли на другую сторону. Хуан перевел на вторую скорость и пополз дальше.
– Наверно, там был гравий, – сказал он через плечо Ван Бранту.
– Ничего, посмотрим, как вы в гору поедете, – зловеще ответил Ван Брант.
– А знаете, для человека, который хочет доехать, вы что-то очень ищете помех, – сказал Хуан.
Дорога пошла в гору, и здесь вода на ней не застаивалась. По кюветам она бежала вровень с верхом. Ведущие колеса пробуксовывали, растирали грязь в колеях. Хуан вдруг понял, что он сделает, если автобус сядет. Раньше он не понимал. Он думал добраться до Лос-Анджелеса и устроиться там шофером на грузовик, но он сделает по-другому. В кармане у него было пятьдесят долларов. Он всегда держал их при себе на случай поломок, и этого ему хватит. Он уйдет, но недалеко. Где-нибудь спрячется и переждет дождь. Может быть, даже поспит. А поесть – он захватит один пирог. Потом, когда отдохнет, он выйдет на шоссе и проголосует, просто подождет на заправочной станции, пока его подберут. На попутных доберется до Сан-Диего, а там, через границу, – в Тихуану. Там будет хорошо, и, может быть, дня два-три он просто поваляется на пляже. С границей просто. На этой стороне он скажет, что он американец. На той – будет мексиканцем. Потом, когда отдохнет, он уедет из города, может быть, на попутной, а может быть, просто уйдет пешком через горы, и вдоль по речкам – может быть, до самого Санто-Томаса, а там подождет почтовой машины. В СантоТомасе накупит вина, заплатит почтарю и – по полуострову на юг, через Сан-Кинтин, мимо бухты Бальсиас. Пожалуй, недели две уйдет на то, чтобы добраться по камням и через кактусовую пустыню до Ла-Паса. Надо, чтобы остались еще кое-какие деньги. В Ла-Пасе сядет на пароход до Гуаймаса или Масатлана на той стороне залива, а может, и до Акапулько, и в любом из них он найдет туристов. В Акапулько – больше, чем в Гуаймасе и Масатлане. А где туристы барахтаются без испанского посреди незнакомой страны, там Хуан не пропадет. Подрабатывая помаленьку, он доберется до Мехико, а там туристов пруд пруди. И экскурсии можно водить, и по-всякому зарабатывать. А много ему не надо.
69 
