очень нудно 
271 
Но после этого он выпрямился, схватил покрепче древко лопатки и продолжил работу.
Снова туф, снова обломки и снова — ничего.
По мере продолжения раскопок до него стало доходить, что главным препятствием был не ход времени, но уходящие силы.
Он собрал обломки и бросил их в ящик.
Еще одно движение лопаткой, и — щелк — она попала на что-то твердое, может булыжник? Черт побери, если сейчас он упрется в гранит, работу можно было заканчивать. Ренделл со стоном присел на колени, пытаясь через льющийся со лба пот разглядеть, что там, в дыре. Препятствие выглядело как еще один камень, но в то же время и как-то иначе. Ренделл отбросил лопатку и сунул в отверстие руку, захватывая непонятный предмет, с помощью пальцев пытаясь прочувствовать его размер. И сразу же, кончиками пальцев, шестым чувством, он понял, что это нечто обладает собственной, необычной формой. Это был предмет, изготовленный человеком. Возможно, древний артефакт… Но…
А может и нет.
Пальцы Ренделла глубоко погрузились в отверстие, пытаясь отделить этот странный предмет от окружавших его слоев туфа. Взяв в руки лопатку, самым ее кончиком Ренделл действовал над предметом, под ним, с боков, пытаясь как-нибудь его сдвинуть с места.
А потом снова он попробовал поработать рукой. Через несколько минут это нечто поддалось, а потом и вообще освободилось из каменного плена, и вот уже Ренделл держит его обеими руками, окончательно вытаскивая на свет.
Это было какое-то керамическое изделие, грубый кувшин или горшок из глины, не более восьми дюймов в высоту и двенадцати дюймов по окружности. Предмет был сверху запечатан каким-то жирным, твердым черным веществом, скорее всего — смолой. Ренделл попробовал содрать этот верхний слой, но безуспешно. Он очистил горшок от грязи, и тогда сделался заметным тонкий, тоже покрытый смолой шов посреди сосуда. Вполне возможно, он поначалу представлял собой две половинки, которые затем были склеены смолой.
Ренделл положил горшок на землю раскопа, прижал коленом и древком лопатки ударил прямо в средину. Сосуд тут же треснул, распавшись на две части, одна из которых полностью разбилась.
Разделив осколки обожженной глины, Ренделл увидел, что внутри сосуда что-то было. Всего один предмет — кожаный кошель мышино-серого цвета.
Он поднял сумку трясущимися пальцами; он не мог вот так сразу открыть ее.
Очень медленно он поднял клапан, осторожно сунул руку вовнутрь, и тут же кончики его натруженных пальцев почувствовали прохладное прикосновение чего-то, похожего на тонкую ткань. Очень осторожно он начал разворачивать его — прямоугольник промасленного шелка, сложенный много раз. И только после этого он взялся за то, что скрывалось тканью.
Будто под гипнозом Ренделл глядел на то, что весьма походило на засушенный коричневый кленовый листок, но это был кусочек папируса — фрагмент бесценного папируса Лебруна. Он весь был покрыт буквами арамейского письма, несколько строчек, написанных выцветшими древними чернилами. Это была отсутствующая часть папируса номер три, описанная ему Робертом Лебруном, первая часть доказательства, которое он обещал принести.
Вот он, сказал Ренделл сам себе, этот кусочек — то ли доказательство современной подделки, который взорвет достоверность Международного Нового Завета и предотвратит возрождение веры во всем мире, то ли фрагмент настоящего древнего папируса, который Монти просто не нашел во время своих раскопок, или же это тот самый кусочек, который Лебрун имел в руках и просто отложил, и который еще сильнее укрепит Воскрешение Два, а самого Лебруна представит лишь хвастливым и психически неуравновешенным лжецом.
Тем не менее, именно Лебрун привел Ренделла к этому кусочку папируса, именно он настаивал на том, что на этом фрагменте имеется невидимое доказательство того, что все Евангелие от Иакова является всего лишь подделкой и ложью.
Ренделл слишком устал, чтобы испытывать какие-либо эмоции.
Да, он нашел этот фрагмент, и, возможно, именно в нем заключалась истина.
Очень осторожно Ренделл завернул папирус в его защитную оболочку из промасленной ткани, и его сбитые, негнущиеся пальцы спрятали сверток в грязную серую сумку.
Его инстинкты подсказывали, что нужно немедленно убираться отсюда с обретенным сокровищем. Но память о второй части доказательства подделки, о небольшой железной коробке с дополнительными восемью фрагментами заставляла продолжать раскопки. Разве могла эта вторая, разрушительная часть наследия Лебруна находиться где-то далеко? Если она существовала, она тоже должна находиться здесь, скорее всего, где-то в этом же месте, вполне возможно, что в глубинах того же отверстия.
271 
