293 
На другом конце провода была длительная пауза.
— Погоди, Стив, давай выясним точно, — сказал Хелси. — Тебя арестовали — когда?
— Вчера вечером.
— И ты предстал перед судом уже сегодня утром?
— Все точно, Сэм.
— Погоди, Стив — наверно кто-то из нас сошел с ума, но такого не может быть — я хочу сказать, такого не может быть, эти вещи во Франции так не делаются. Лучше расскажи мне, как все происходило сегодня утром?
Очень просто и коротко — не забывая о следящих за ним стражниках — Ренделл сообщил своему приятелю о заседании с участием следователя-судьи, об окончательном вердикте и приговоре.
Хэлси сопел на другом конце провода.
— Но… но ведь такого не может быть… никак… все это не имеет смысла. Ты точно уверен, что все прошло именно так, как рассказал мне?
— Сэм, богом клянусь, все именно так и случилось. Я лично прошел через все это за последние несколько часов. Так чего мне беспокоиться?
— Господи! — вскричал Хэлси. — Сколько я уже здесь живу — понятно, доходили до меня слухи о всяких грязных и подстроенных судебных играх — но впервые я слышу об этом из первых рук.
Ренделл никак не мог прийти в себя.
— Что ты хочешь этим сказать? Что здесь не так?
— Лучше уж скажи, а что здесь так! Послушай, Стив, мой ничего не подозревающий невинный иностранец, тебя просто подставили и прокатили. Неужто ты ничего не знаешь о французской судебной системе и процедуре? Понятное дело, тебе предлагали привлечь защитника. Понятное дело, что ты предстал перед судьей-следователем. Но ведь это всего лишь предварительное слушание! У судьи-следователя, juge d'instruction, нет никакой юридической власти готовить вердикт и оглашать приговор. Он может решать лишь о том, есть ли какие-то несоответствия в обвинении, и если таковые имеются — обвинения снимаются; а еще он направляет данный случай для рассмотрения в суде присяжных. Если тебя признают виновным, тогда до суда перед тремя судьями из Tribunal Correctionnel, может пройти от шести до двенадцати месяцев. Только это и может быть настоящим судом, с прокурором и адвокатами, с рассмотрением перед вынесением приговора. Имеется только одно отступление от данной процедуры, крайне редкое, когда тебя ловят прямо на месте преступления, en flagrant delit, ловят в самый момент совершения преступления, когда нет никаких сомнений. Тогда, и только тогда, тебя ставят перед Tribunal de Flagrant Delit — что уже гораздо более похоже на случившееся с тобой, но и в этом случае должно было присутствовать трое судей, должен быть заместитель прокурора и защитник. Но ведь в твоем случае все было не так…
— Нет. Со мной все было совсем иначе.
— То, через что прошел ты, больше похоже на дьявольскую комбинацию обеих процедур, но оно не имеет ничего общего с французским законом, во всяком случае, как я понимаю его.
Действительно, вспомнилось Ренделлу, полицейские предлагали ему возможность найти для себя адвоката, скорее всего — чтобы разоружить его, отвести какие-либо подозрения. Затем он вспомнил, что тут же они начали вставлять ему палки в колеса с этим, говоря, что привлечение защитника задержит процесс. Но потом он спросил у себя, а что бы произошло, если бы он и вправду взял себе адвоката? Ответ был для него очевидным. Контролирующие ситуацию типы просто изменили бы процедуру в нечто, совпадающее с французскими законами, даже если бы это потребовало нежелательной огласки. В любом случае, понял Ренделл, результат был бы известен заранее. Его обязательно признали бы виновным.
— Так что нет никаких сомнений, — говорил Хэлси, — что это было фальшивое судебное заседание, а тебя сделали как ребенка. — Он сделал паузу. — Стив, похоже на то, что кто-то на верху, на самом высоком верху, пожелал убрать тебя с дороги, как можно быстрее и тише. Не знаю, во что ты замешан, но для кого-то это все чертовски важно.
— Все так, — ошарашенно ответил тот, — для кого-то, даже для нескольких лиц, это чертовски важно.
— Стив, — тут же спросил Хэлси, — ты не хочешь, чтобы я этим занялся?
Ренделл обдумал предложение своего приятеля. Наконец он сказал:
— Сэм, тебе нравится работать во Франции, вообще в Европе?
— Что ты хочешь этим сказать? Это обалденная работа.
— Тогда не влезай во все это.
— Но правосудие, Стив… Как насчет правосудия?
— Оставь это мне. — Он помолчал. — Я очень тронут твоим участием, Сэм. Просто пришли мне эти деньги.
И он повесил трубку.
«Правосудие», — подумал он. — «Свобода, Равенство и Братство».
293 
