82 
Я хмыкнул, решив, что он имеет в виду произошедшее только что. Он продолжил:
— Как тебе удалось так быстро вызвать их в поселок? Простое совпадение или за все нужно благодарить именно тебя?
— Немного повезло, — уклончиво ответил я, не желая признаваться, что сам ничего не понимаю.
Он закашлялся и издал короткий стон.
— Ну? — спросил он напряженным, как мне показалось, голосом. — ПОЛУЧИЛ то, что хотел?
— Да.
— Ты уверен?
— Что ты имеешь в виду?
Он фыркнул.
— То, что сказал. Никогда не следует обольщаться, верно?
Я не стал показывать, что меня встревожили его слова. В конце концов, какое мне дело, если с документами что-то не так?
И все-таки это меня встревожило. В самом деле обидно, если после всего, что нам пришлось пережить, эти бумажки окажутся бесполезными. Меня совершенно не интересовало, правильно они будут использованы или нет. Но намерения Эмиля казались мне наименее неприятными, и я испытывал желание помочь их осуществлению. Скорее всего, Моралес просто пытался выйти из игры не слишком изящно, и я решил больше не обсуждать с ним этот вопрос.
Я сходил за флягой Доминика. К нему самому прикасаться не хотелось, тем более забрасывать его ветками.
Я дал Моралесу еще попить и с удовольствием услышал, как участилось его дыхание.
— Давно узнал обо мне? — спросил он.
— Что ты на самом деле не полицейский, а служишь в должности Тупамары — или как ты себя называешь? Что ты можешь быть Саси? — спросил я. — Я не знал. Начал подозревать лишь после того, как ты отпустил нас.
Он хмыкнул:
— Ты должен был найти меня или бумаги?
Я не мог не почувствовать легкого торжества, потому что на самом деле бродил с завязанными глазами и чувствовал, как хвост осла щекочет предплечья.
— Конечно бумаги, — сказал я. — Сам ты никогда не считался слишком важной персоной.
Он зарычал и сплюнул.
— Процесс надо мной станет знаменитым! Вдохновляющий лозунг для всего движения! Будут похищать дипломатов и требовать моего немедленного освобождения. Ты хапнул больше, чем сможешь удержать, Овидий. Взяв меня, ты лишь укрепил движение!
Он закашлялся, схватился за живот и застонал.
— Они скоро придут? — спросил он.
— Кто?
— Твои коллеги, постоянно сующие нос не в свои дела. Не знаю, как вы еще называете этих свиней. Настал момент твоей славы. Когда они придут, наконец?
— Чувствуешь себя хуже? — поинтересовался я.
Он выругался.
— Мог бы захватить с собой морфин для неотложной помощи! — прорычал он.
— Кажется, виной всему некоторое недопонимание с твоей стороны, — сказал я, вернувшись к камню и глотнув воды. — Меня совершенно не интересует, Саси ты или нет. Мне важно, что ты — Моралес, и я поклялся тебя убить.
— Врешь! — воскликнул он. — После смерти я стану мучеником. Я слишком влиятелен, чтобы мной занималась мелочь вроде тебя. И останусь таким, живой или мертвый.
Он помолчал.
— Кому поклялся?
— Себе, — ответил я. — Не следовало так обращаться со мной и с Марией. Кстати, не обольщайся, мучеником ты не станешь. Тебе далеко до Че Гевары. Утонешь, не оставив кругов на воде. Сколько людей знает, кто именно был Саси?
— Я тебе не верю, — сказал он. — Если не врешь, почему просто не всадишь в меня еще одну пулю, чтобы прикончить?
— Потому что хочу посмотреть, как ты сдохнешь.
После очередного приступа кашля он сказал спокойным и тихим голосом:
— А ведь я все еще могу навредить тебе.
Я сидел и курил. Пусть говорит, что еще ему остается делать? Однако интересно, как именно он способен мне навредить.
— Человек, который дал тебе документы… — сказал Моралес полным злобного торжества голосом. — Не знаю, кто он такой, но только не Эмиль Бретан.
Вот оно что. Я ответил с легкой ноткой усталости, которую достаточно легко было изобразить:
— Мне все равно.
Он многое мог рассказать, но я не доставлял ему удовольствия вниманием к его словам. Постепенно он угас, даже не сумел изобразить напоследок вспышку гнева. Наконец он замолчал, а я стал ждать, когда пройдет ночь.
Я настоял на беседе с глазу на глаз. Не разговаривал ни на какие другие темы, постоянно повторял свое требование, пока они не поняли наконец, что уступать я не собираюсь.
Они вывели Марию из хижины и оставили меня наедине с ним. Я сомневался в том, что здесь успели насовать «жучков», но предпочел разговаривать шепотом.
82 
