29 
Кит уронил голову и уставился на зернистую муть на донышке своей кофейной чашки. В нем было нечто такое, чего не было прежде. Оно родилось, когда Лили произнесла слово «невтерпеж».
То была надежда.
* * *
И вот они здесь, в десятилетии «Она», да только все как один — в средоточии нарциссизма. Они не похожи на старших и не будут похожи на младших. Потому что помнят, как было прежде: бремя на плечах индивидуума было легче, когда человек жил своей жизнью более автоматически… Они — первые за все время с тех пор, как вырвались в это безмолвное море, где поверхность — горящий подобно зеркалу щит. Внизу, у грота, внизу, у оранжереи, там лежали они, нагие, не считая инструментов желания. У них было Эхо, у них было эго, они были отражениями, они были светляками с их люминесцентными органами.
3. Самый высокий из земных престолов
Кит, дорогой мой малыш!
Шлю плохие вести о нашей поразительной сестрице (как, по-твоему, насколько плохо дело?), поэтому попробую тебя развеселить, пока снова не расстроил: Займется сердце, чуть замечу[16]. Сердце — одинокий охотник[17]. Дубовые сердца[18]. Сердце тьмы[19]. Схорони мое сердце у Вундед-Ни[20]. И разорвалось сердце великое[21].
— Что тут такого смешного? — спросила Лили, намазывая джем на тост и наливая себе вторую чашку чая.
— Это у нас игра такая. У нас с Николасом. Бот, посмотри.
— Повторяю вопрос. Что тут такого смешного?
— «Сердце» надо заменить на «член мой». Например: разбился член мой редкостный…[22]
— Сердце — одинокий охотник, — сказала она. — Это разве не женщина написала?
— А, если женщина, тогда вместо «член мой» подставляешь «пипка».
— Схорони… Немного нескладно, тебе не кажется?
— Да. Очень. — Он объяснил, что, когда растешь в просвещенном доме, где все разрешается и прощается, где не осуждают ничего, кроме осуждения, у тебя вырабатываются пагубные привязанности. — Мы всегда этим занимались. Там еще куча всякого.
— Возможно, им следовало быть менее просвещенными. С твоей поразительной сестрицей.
— М-м. Возможно.
Письмо лежало на подносе для завтрака. А поднос для завтрака — каковой Лили, уставив едой, героически удерживала в воздухе — заключал в себе отдельную информацию. Сомнений больше не было: теперь Кита и Лили связывали отношения брата и сестры — отношения, лишь в незначительной степени оживляемые еженощным кровосмесительным преступлением. А прошлой ночью никаких преступлений, никаких актов практической эндогамии совершено не было. Это было перенесено на потом — что и составляло открытое иносказаниям содержание чая, тостов, апельсинов, порезанных четвертушками.
— Теперь ты, наверное, хочешь прочесть остальное. Перегибаясь мне через плечо. А вот и нельзя.
— Не жадничай.
— Ну ладно. Но только после того, как ты мне скажешь, чем плох Адриано. И почему Шехерезаде его так нестерпимо жаль.
— У каждого из нас есть свой маленький недостаток.
— Верно. И какой же у него?
— Но я хочу, чтобы это был приятный сюрприз.
— О'кей, — сказал он. — Только не перебивай.
Позавчера вечером я водил Вайолет на вечеринку у Сью с Марком. Среди прочих интересных моментов там была утка, которая переваливалась по полу и везде гадила, а еще — похожая на ведьму девушка, которая переваливалась за ней, на корточках, с рулоном туалетной бумаги в руке. В общем, обычный хипповской ад (плюс уродовыставка и родео болванов), а Ви, в общем и целом, вела себя так, как и ожидалось. Необычно было то, что произошло по дороге туда.
— Ой, а Николас, наверное, никогда не якшается с хиппи.
— В сексуальном смысле? Нет. Не якшается. Почти. Он ведь до того левый. Я ему все время говорю: «Тебя, парень, не та революция занимает». Но он разве слушает?
— А ты считаешь, что он должен. Якшаться.
— Нет, меня просто удивляет. Девушки на него всегда вешаются. А он никогда не отвечает. Молли Симс на него вешалась.
— Молли Симс? Не может быть.
— Может. Настолько неприлично вешалась, по его утверждению, что на следующий день написала ему записку с извинениями.
— Но она же прославилась тем, что почти ни с кем не спит. Молли Симс? Вранье.
— Я так и сказал. Он у нее заночевал после одной вечеринки, а она пришла пожелать спокойной ночи. В ночнушке. И села вот так, подняв коленки.
16
Из стихотворения У. Вордсворта. Перевод А. Ларина.
17
Роман К. Маккаллерс.
18
Гимн Королевского военно-морского флота Великобритании.
19
Роман Дж. Конрада.
20
Книга Д. Брауна «История американского Запада, рассказанная индейцами».
21
У. Шекспир, «Юлий Цезарь». Перевод И. Мандельштама.
22
«Разбилось сердце редкостное» — У. Шекспир, «Гамлет». Перевод Б. Пастернака.
29 
