очень нудно 
175 
– Заседание продолжается, – сказал великий комбинатор, – на этот раз без участия депутата сумасшедших аграриев О. Бендера.
Он долго еще сидел под аркой почтамта, то одобряя свой поступок, то сожалея о нем. Ветер забрался под макинтош Остапа. Ему стало холодно, и он с огорчением вспомнил, что так и не купил второй шубы.
Тонкий звон председательского колокольчика, свидетельствовавший о приближении Антилопы, отвлек Остапа от его мыслей. Заметив командора, Адам Казимирович остановил машину и стал манить его пальцем. Позади водителя машины, отвернувшись в сторону, сидела внучка старого ребусника.
– Такси свободен, прошу садиться, – предложил Козлевич, – я за вами в гостиницу «Каир» заезжал, ищу вас по всему городу. Прошу.
И водитель Антилопы, отведя руку назад, отворил дверцу.
– А, Козлевич! – радостно сказал Остап, не глядя на Зосю. – Как маслопроводный шланг? Функционирует?
– Садись, садись! – повторил Козлевич сурово.
– А вот лучше я пойду пешком, – сказал командор, влезая в машину.
Председательский колокольчик отчаянно позвонил, и Антилопа, припадая на переднюю рессору, медленно поехала. Зося внимательно читала вывески на правой стороне улицы. Остап смотрел в спину Адама Казимировича.
– Может быть, я вам мешаю? – спросил он после длительного молчания.
Не оглядываясь, Зося быстро ответила:
– Вы сели на мое платье. Отодвиньтесь, пожалуйста.
– Пожалуйста, – ядовито ответил рыцарь, лишенный наследства.
Снова наступило молчание, прерванное треском и ругательством, которое еле слышно произнес Козлевич. Антилопа остановилась. Шофер залез под машину, а Зося, перегнувшись через борт, давала ему бессмысленные советы. У самой обочины тротуара жарко разговаривали два человека с портфелями. Оба были в демисезонных пальто, из-под которых виднелись белые летние брюки. Их беседа вскоре заинтересовала Остапа.
– Вы вовремя ушли из Геркулеса, товарищ Противотеченский, – говорил один, – там теперь такое делается!.. Разгром!
– Весь город говорит! – вздохнул другой.
– Вчера чистили Скумбриевича, – сладострастно сказал первый, – пробиться нельзя было. Сначала все было замечательно. Скумбриевич рассказал свою биографию так, что ему все аплодировали. А потом из публики кто-то спросил: «Скажите, вы не помните, был такой торговый дом „Скумбриевич и сын“. Вы не тот Скумбриевич?» И тут этот дурак возьми и скажи: «Я не „Скумбриевич“, я сын». Можете себе представить, что теперь с ним будет? Первая категория обеспечена.
– Да, товарищ Вайнторг, прямо ужас! А сегодня кого чистят?
– О! Сегодня большой день. Берлага. Знаете, который спасался в сумасшедшем доме. Потом сам маэстро Полыхаев. И эта гадюка Серна Михайловна, его жена. Она в Геркулесе никому дышать не давала. Приду сегодня часа за два, а то не протолкаешься. Кроме того, Бомзе…
Козлевич уселся за руль, машина тронулась, и Остап так и не узнал, что случилось с Адольфом Николаевичем Бомзе. Да это сейчас его и не волновало.
– Вы знаете, Зося, – сказал Остап, – что на каждого человека, даже партийного, давит атмосферный столб весом в 214 кило. Вы этого не замечали?
Зося не ответила.
В это время Антилопа со скрипом проезжала мимо кино «Капитолий». Остап быстро посмотрел наискось, в сторону, где помещалась летом учрежденная им контора, и издал тихий возглас. Через все здание тянулась широкая вывеска:
Гособъединение Рога и Копыта
Во всех окнах были видны пишущие машинки и портреты государственных деятелей. У входа с победной улыбкой стоял молодец-курьер, не чета Паниковскому. В открытые ворота с дощечкой «Базисный склад» въезжали трехтонные грузовики, нагруженные доверху кондиционными рогами и копытами. По всему было видно, что детище Остапа идет по правильному пути.
– Вот навалился класс-гегемон, – повторил Остап, – даже мою легкомысленную идею, и ту использовал для своих целей. А меня оттерли. Зося! Слышите, меня оттерли. Я несчастен. Скажите мне слово утешения.
– И после всего, что было, – сказала Зося, впервые поворачиваясь к Остапу, – в утешении нуждаетесь вы?
– Да, я.
– Ну, это свинство.
– Не сердитесь, Зося. Примите во внимание атмосферный столб. Мне кажется даже, что он давит на меня значительно сильнее, чем на других граждан. Это от любви к вам. И кроме того, я не член профсоюза. От этого тоже.
– Почему вы всегда врете?
175 
