очень нудно 
47 
И вдруг, словно чудовищный зверь, потревоженный во время еды, Бур издал жалобный металлический стон. Из почвы у его основания начала медленно проступать синеватая жидкость.
— Назад, безмозглый дурак! — крикнул Чаттертон.
Бур неуклюже задвигался, словно в каком-то доисторическом танце. Извергая огненные искры, он громко гудел, как гудит мощный паровоз, делая круговой поворот. Он тонул. Чёрная слизь превращалась под ним в тёмную лужу.
Кашляя, вздыхая и пыхтя, Бур, словно огромный подстреленный и издыхающий слон, медленно погружался в чёрную пенистую топь.
— Боже милостливый! — задыхаясь, прошептал Форестер, не в силах оторваться от этого зрелища. — Вы знаете, Дрисколл, что это такое? Это асфальт. Его дурацкая машина угодила в асфальтовый колодец.
— Эй! — вне себя от кричал Чаттертон Буру, бегая по краю маслянистого озера. — Сюда, наверх!
Но, подобно древним властителям Земли — динозаврам с их длинной трубчатой шеей, Бур, отбиваясь, дёргаясь и скрипя, всё больше уходил в чёрный пруд, откуда уже не было возврата к твёрдой и надёжной земле.
Чаттертон обернулся к стоящим вдалеке астронавтам:
— Помогите! Сделайте что-нибудь!
Но Бур уже исчез.
Вязкая жидкость пузырилась и злорадствовала, поглотив чудовище. Потом всё затихло. Только один огромный пузырь — последний — появился и лопнул. Разнёсся древний запах нефти.
Члены экипажа подошли и остановились на краю маленького тёмного озера.
Чаттертон уже не кричал.
Он долго смотрел на безмолвный асфальтовый омут, потом отвернулся и обратил невидящий взгляд на холмы, на сочные зелёные лужайки. Дальние деревья вдруг покрылись зрелыми плодами и теперь бесшумно роняли их на землю.
— Я ей покажу, — тихо сказал он.
— Успокойтесь, Чаттертон.
— Я проучу её, — повторил он.
— Присядьте, выпейте глоток вина.
— Я хорошенько проучу её, я ей покажу, что со мной так поступать нельзя.
Чаттертон зашагал к кораблю.
— Не спешите, — посоветовал Форестер.
Чаттертон побежал.
— Я знаю, что делать, знаю, как отомстить ей!
— Остановите его! — крикнул Форестер и побежал за ним, но потом вспомнил, что умеет летать. "На корабле есть атомная бомба, — подумал он. — Если он до неё доберётся…"
Остальные тоже подумали об этом и немедленно взмыли в воздух. Небольшая рощица преграждала Чаттертону путь к ракете. Выкрикивая проклятия, он бежал к роще, забыв о том, что мог бы перелететь через неё. А может быть, он боялся полететь или уже потерял этот дар? Астронавты летели к кораблю, чтобы опередить Чаттертона, и капитан вместе с ними. Подлетев к ракете, они поспешно заперли входной люк. Они ещё успели увидеть, как Чаттертон вбегал на опушку.
И стали ждать.
— Какой идиот! Он кажется совсем спятил!
Чаттертон так и не показался по эту сторону небольшого леска.
— Должно быть, он повернул назад и ждёт, когда мы ослабим надзор.
— Пойдите, приведите его! — приказал Форестер.
Двое астронавтов полетели к роще.
И вот сильный, но ласковый дождь пошёл над зелёным миром.
— Последний штрих, — сказал Дрисколл. — Нам не пришлось бы строить здесь дом. Заметьте — на нас не упала ни одна капля. Дождь идёт, но он идёт вокруг, спереди, сзади. Какая изумительная планета"
Они стояли сухие посреди голубого прохладного дождя. Солнце скрылось. Луна, огромная луна цвета льда, взошла над освежёнными холмами.
— Только одного не хватает на этой чудесной планете, — сказал кто-то.
— Да, — отозвались все задумчиво, протяжно.
— Что ж, надо пойти поискать, — предложил Дрисколл. — Ведь это логично. Ветер помогает нам летать, деревья и ручьи кормят, всё здесь живое. Может, если мы попросим пригласить к нам…
— Я долго думал над этим, и сегодня, и прежде, — перебил его Кестлер. — Все мы холостяки, все мы летаем уже много лет и устали. Как приятно было бы наконец осесть где-то. Быть может именно здесь. На земле мы работаем не покладая рук, чтобы скопить немного денег на покупку домика, чтобы заплатить налоги. В городах — вонь. А здесь — здесь даже не нужен дом при такой прекрасной погоде. Если надоест однообразие, можно попросить дождя, облаков, снега — словом, перемен. Здесь вообще не надо работать — всё делается даром.
— Это скучно. Так можно и свихнуться.
— Нет, — улыбаясь, возразил Кестлер. — Если жизнь пойдёт слишком уж гладко, надо только изредка повторять слова Чаттертона: "Здесь могут водиться тигры". Ого! Что это?
47 
