137 
Я смеялся.
Не находя в этом ничего смешного.
— Ты умница, милый, — повторила она, укрепляя узел на затылке. Грудь поднялась, вызывающе грозя небу темными, лиловыми сосками. — Я всегда знала: ты умница. На этот раз мне повезло. Ты все правильно понял — тогда, с этим дурацким посольством, я сперва было решила… а ты молодец. И папа говорит, что молодец, и мачеха; и даже дядя, хотя ты сильно подставил его внука. Ну, этого мейлихия[81], с Эвбеи. Ты хорошо поработал на Семью, милый…
Продолжаю растягивать губы полумесяцем, от уха до уха. Привычка. Хотя по-прежнему не вижу ничего.смешного. Думаю, подставленный эвбейский внук — тоже. Я хорошо поработал. Тут она права.
— С тебя подарок, милый. За добрую весть. Рука сама напряглась: в моем будущем, еще не отлитом щите образовалась первая ременная петля, и предплечье ощутило тяжесть.
— Помнишь, я говорила тебе про Пелея-Несчастливца?
— Которого захотели осчастливить?
— Да. Так вот…
Я слушал, и меня, вовремя накинутым плащом, стремительно охватывала скука. Слова, едва произнесенные, выстраивались между нами фалангой копейщиков, теряя тепло и холод, смех и грусть, пока не оставался смысл, только смысл и ничего, кроме смысла — острого, равнодушного, холодного, словно граненое жало за миг до погружения в чужую печень.
Я слушал.
…Пелей Эакид, по отцу внук Зевса-Надменного и наяды Эгины, по матери — кентавра Хирона Пелионского. Бывший аргонавт, участник знаменитой охоты в Калидоне; до сих пор жив, а говорят — Несчастливец…
…Фетида Глубинная, дочь старца Нерея и океаниды Дориды; по отцу внучка Геи-Земли и Понта-Водяного, рожденного без родителей; по матери — старейшего из титанов, седого Океана. Носительница проклятия: ее сын будет сильнее отца. Если мерить людскими мерками, многие за такое проклятие согласны доплатить…
…сын этих двоих — неудачливого героя и невезучей богини. Родившийся около двух лет тому назад, малыш Лчгерон, он же Ахилл, то есть Не-Вскормленный-Грудью (странное прозвище!), он же Пирра, то есть Рыжая (еще более странно: почему Рыжая, если мальчик?!)…
…и наконец: один шустрый итакиец, который хорошо поработал на Семью — заметьте! бескорыстно! — тем самым заслужив доверие.
— Да, — наконец сказал я. — Воля Олимпа священна. Она жмурилась, подставляя лицо встающему солнцу. Она была счастлива. Крепость, сова и олива. Ямочки играли на щеках; распушенные локоны спиралью завивались от висков вниз. Дочь отца-тирана сбежала в луга с заез-жим петушком. Чтобы между ласками сообщить приятную новость: папа берет петушка, маленького, миленького парисика, в работники. Теперь мы будем видеться чаще… ты рад, милый?! ты приготовил мне подарок? ах, вот же он!..
Впервые я видел без преград, без дыма жертв и грозных знамений: до чего мы похожи! Одной крови; одной души. На их месте я тоже давно бы развелся, разошелся, сломал мост через пропасть, чтоб не шлялись туда-сюда, а если пропасти на самом деле нет — создал бы ее, сотворил из ничего!.. Чтобы можно было только с обрыва разглядеть противоположный край: фигуры в дымке, неясные, внушающие трепет и ужас. И бездна пропасти, сама по себе зовущая встать на колени, на четвереньки, отползти назад, уткнув взгляд в камешки, терзающие ладони, ноги, сердце…
Кого я имею в виду? ну что вы, ведь ясней ясного!
— Это не воля, милый. Это просьба. Считай, что эт( моя просьба. Выполни — и покровительство тебе обеспечено!
— Твое? если просьба твоя…
Уже не хозяйка и парисик. Бедный жених с богатой невестой обсуждают приданое; хотя вообще-то такое полагается обсуждать с отцом невесты. Или на деле я обсуждаю — с отцом?
— Не только мое. Мое у тебя уже есть; навсегда. недоволен, милый?
— Что ты! просто, понимаешь… — в отличие от меня, она умела понимать. Божественно умела. Давно пора было воззвать к этому умению. — Просто я боюсь.
— Меня? — легкий, серебристый смех.
Подобный смех струится в моих жилах; скоро от меня потребуют его вернуть. Это не воля, это просьба: верни, пожалуйста… милый. Милые, время отдавать долги! и нестерпимо чешется шрам под коленом, залеченный ее трудами.
— Я боюсь того, чего не в силах предугадать. Молнии, землетрясения; твоего копья, стрелы твоего вспыльчивого брата. Гнева твоей мачехи. Это ничего, что я так? открыто?
— Успокойся, милый. Рядом со мной тебе ничего не грозит. Так ты выполнишь просьбу?
— Разумеется! Но мне бы хотелось… понимаешь?..
137 
