очень нудно 
274 
Каждый год в начале лета Нил таинственным образом разливался, оставляя потом на своих берегах толстые слои черной, очень питательной для злаков грязи, что играло огромную роль в жизни этого странного государства протяженностью в семьсот миль и лишь в четыре-пять миль шириной, за исключением долины Таше, озера Мерида и Дельты Нила. Существовали три степени речного разлива: чрезмерный, обильный и гибельный. Для промера подъема воды использовались градуированные колодцы. Подъем воды у Первого порога отзывался в низовьях Нила лишь через месяц, вот почему показания колодца на Элефантине были так важны. Они предупреждали остальных египтян, какого разлива следует ожидать в новое лето. К осени Нил входил в свое русло, но все прибрежные земли его обогащались и глубоко пропитывались водой.
В тот год главный нильский колодец предсказал обильную воду — весьма хороший знак для монарха, вступающего на египетский трон. Любой уровень выше тридцати трех римских футов считался чрезмерным и сулил бедственное наводнение. Уровни от тридцати двух до семнадцати футов относились к обильным, то есть предрекали хорошие урожаи. Идеальнее промера в двадцать семь футов ничего нельзя было и желать, а все промеры ниже семнадцати футов означали, что Нил практически не разольется и этим обречет страну на голод.
В тот первый год настоящий Египет — Египет реки, а не Дельты — казалось, ожил при правлении новой царицы, которая к тому же была фараоном, то есть земным божеством, каковым ее родитель, Птолемей Авлет, никогда не являлся. Неимоверно могущественный клан жрецов-египтян управлял судьбой правителей Египта, потомков первого Птолемея, одного из военачальников Александра Великого. Только выполнив религиозные требования и заслужив одобрение жрецов, эти цари могли надеяться на коронацию в качестве фараона. Ибо титул «царь» пришел сюда из Македонии, а титул «фараон» принадлежал самому Египту, вечному и внушающему благоговение. Анк (символ вечной жизни) фараона являлся ключом не только к религиозным таинствам, но и к огромным подвалам под Мемфисом, поскольку те оставались в жреческом ведении и не имели никакого отношения к ориентированной на Македонию Александрии.
Но Клеопатра принадлежала к жреческой касте, поскольку целых три года провела в Мемфисе и получила звание жрицы, что позволило ей стать не только царицей, но и фараоном великой и древней страны. Она была первой представительницей династии Птолемеев, свободно владевшей как официальным, так и демотическим египетским языком. Быть фараоном значило обладать всеми божественными полномочиями в пределах Египта и иметь при необходимости доступ к подвалам с сокровищами, что, впрочем, мало влияло на экономику как Египта, так и неегипетской Александрии. Государственный годовой доход в двенадцать тысяч талантов не доставался ни коренным египтянам, ни жителям низовий Нила. Все шло монарху, а также жрецам.
Таким образом, Клеопатру больше привечали в Египте, чем в Александрии, находящейся в самой западной части дельты реки. Ее также приветствовали и в восточных низовьях Нила, именуемых землей Ониас. Земля Ониас стала пристанищем для евреев, бежавших из эллинизированной Иудеи. Сохранив верность иудаизму, они ревностно оберегали свою независимость, но исправно поставляли солдат в египетские войска и контролировали Пелузий, второй важный египетский порт на берегах Нашего моря. Клеопатру, бегло изъяснявшуюся и на иврите, и на арамейском наречии, эти люди не могли не полюбить.
Убийство двух сыновей Бибула было первой неприятностью, с которой она успешно справилась. Но настоящая неприятность пришла потом. Второй в ее царствование разлив Нила не превысил гибельной стадии. Река не вышла из берегов, не увлажнила поля, и молодые посевы не покрыли зеленью засохшую землю. Солнце, как и всегда, струило свой жар с небес, но вода, дающая жизнь, не противостояла ему. Она была даром Нила. А фараон являлся обожествленным воплощением этой реки.
Когда суда молодого Помпея вошли в царскую гавань Александрии, ее жители были охвачены сильным волнением. Потребовалось бы два-три неурожая подряд, чтобы лишить египтян, проживавших по берегам жизненосной реки, всех съестных припасов. Но в Александрии ситуация складывалась иначе. Она была в основном городом чиновников, коммерсантов и банковских служащих, которые рьяно делали деньги. Правда, существовали в ней и ремесленники, производящие фантастические вещи, например, удивительное стекло, сплетенное из многоцветных тончайших нитей. Кроме того, Александрия славилась своими учеными и контролировала мировое производство бумаги. Но прокормить себя город не мог. Этим должны были заниматься Египет и, соответственно, река Нил.
274 
