55 
— Что это за равенство, когда римлян двадцать шесть, а галлов двадцать пять?
— Ты был бы удовлетворен, если бы я ввел в жюри еще одного галла? — терпеливо спросил Цезарь.
— Да! — выкрикнул Верцингеториг и покраснел, заметив в глазах римских легатов насмешку.
— Тогда я это сделаю. А теперь сядь, Верцингеториг.
Поднялся Гобанницион.
— Да? — спросил Цезарь, уверенный в этом арверне.
— Я хочу извиниться за поведение моего племянника, Цезарь.
— Извинения приняты, Гобанницион. Мы можем продолжить?
Выслушали обвинителей, свидетелей, выступили адвокаты. Цезарь с удовольствием отметил прекрасную речь Квинта Цицерона в защиту Аккона — пусть-ка Верцингеториг покритикует это! Затем вынесли приговор, на что ушла большая часть дня.
Тридцать три члена жюри заявили: «Виновен!» Остальные не нашли в действиях Аккона вины. За осуждение голосовали все римляне, шестеро ремов и один лингон. Но девятнадцать других галлов, включая троих эдуев, настаивали на оправдании.
— Приговор вынесен и обжалованию не подлежит, — ровным голосом объявил Цезарь. — Аккон будет подвергнут порке и обезглавлен. Незамедлительно. Желающие могут присутствовать. Я искренне надеюсь, что этот урок запомнится многим. Наши договоренности не безделица, нарушать их нельзя.
Поскольку официальные заключения суда делались на латыни, Аккон понял, каков приговор, только когда римская охрана встала по обе стороны от него.
— Я свободный человек в свободной стране! — выкрикнул он, выпрямляясь.
Верцингеториг зааплодировал было, но Гобанницион звонкой пощечиной остудил его пыл.
— Уймись, идиот! Тебе что, всего этого мало?
Верцингеториг вышел из зала и пошел прочь, подальше, чтобы ничего не видеть и не слышать.
— Говорят, то же самое произнес Думнориг, когда Лабиен отсекал ему голову, — сказал последовавший за ним карнут Гутруат.
— Что? — спросил Верцингеториг, дрожа и покрываясь холодным потом. — Что?
— «Я свободный человек в свободной стране», — так он сказал. Его больше нет, а Цезарь живет с его женщиной. Мы не свободны.
— Мне не нужно этого говорить, Гутруат. Мой собственный дядя дал мне пощечину перед всеми! Почему? Потому что лишь Цезарь прав, а мы все перед ним виноваты?
— Потому что в этой стране свободен один только Цезарь.
— О, клянусь Дагдой, Таранисом и Езусом, я сам насажу его голову на дверной шест! — крикнул Верцингеториг. — Как он посмел учинить это судилище, больше похожее на расправу?
— Посмел, потому что он блестящий военачальник блестящей армии, — сквозь зубы проговорил Гутруат. — Он попирает нас целых пять лет, Верцингеториг, а мы где были, там и остаемся! Он практически покончил с белгами и не тронул нас, кельтов, лишь потому, что мы не рискнули с ним драться. Кроме бедных армориков — посмотри, что с ними сталось! Венеты проданы в рабство, эзубии стерты с лица земли.
Появились Литавик и Котий, лица их были угрюмы. Кардурк Луктерий и вергобрет лемовиков Седулий подошли следом.
— В том-то и дело! — воскликнул Верцингеториг, глядя на подошедших. — Цезарь уничтожал белгов последовательно, поочередно. Он никогда не нападал на несколько племен сразу. Одна кампания — эбуроны, другая — морины, затем нервии, затем белловаки, атватуки, менапии, треверы. Один народ за другим! Но где был бы Цезарь, если бы нервии, белловаки, эбуроны и треверы собрались в единый кулак и ударили по нему? Да, он выдающийся командир! Да, у него блестящая армия! Но он не Дагда! Он был бы повержен и никогда больше не поднялся бы.
— Ты хочешь сказать, — медленно проговорил Луктерий, — что нам, кельтам, надо объединиться?
— Именно это я и говорю.
Котий бросил на него хмурый взгляд.
— И под чьим же началом? Ты думаешь, что эдуи захотят драться за тебя, за арверна?
— Если эдуи захотят стать частью нового государства, Котий, я надеюсь, что они станут драться за любого, кто будет выбран вождем. — Синие глаза на костистом лице грозно сверкнули. — Вполне возможно, что таким вождем буду я, хотя арверны с эдуями традиционно враждуют. Но также возможно, что вождем будет эдуй. В этом случае я поведу за ним всех арвернов. Котий, Котий, открой глаза! Разве ты сам не видишь? Это древнее деление между нами ставит нас всех на колени! Нас больше, чем римлян! Может, они храбрее нас? Нет! Они лучше организованы, вот в чем все дело. Они действуют, как одна боевая машина. Кругом! Заходи флангом! Бросай копье! Атакуй! Держи шаг! Да, этого в один миг не изменишь. У нас просто нет времени перенять их приемы. Но нас больше. И если мы объединимся, разбить нас будет попросту невозможно!
55 
